В растерянности глядя на него, она прошептала:
– Понимаю… понимаю… Все это ложь… Но в таком случае… Женевьева…
– Э-э! Одним ударом двух зайцев. Подготовить спасение, и дело сделано. Подумай, сколько мне понадобилось бы времени, усилий, возможно, бесполезных, чтобы проникнуть в жизнь этой девочки? Чем я был для нее? И кем еще стал бы? Незнакомец… чужой. А теперь я – спаситель. Через час стану… другом.
Она задрожала.
– Значит… ты не спас Женевьеву… Значит, ты собираешься втянуть нас в свои махинации…
И вдруг, с возмущением вцепившись в него, она произнесла:
– Так вот нет, с меня довольно, слышишь? Однажды ты привел ко мне эту малышку со словами: «Держи, я поручаю ее тебе… Ее родители умерли… возьми ее под свою защиту».
Собравшись с силами, сжав кулаки, госпожа Эрнемон, исполненная решимости, казалось, готова была ко всему.
Без грубости, не спеша, князь Сернин одну за другой отвел сжимавшие его руки, взял старую даму за плечи, усадил в кресло и, наклонившись к ней, очень спокойно произнес:
– Хватит!
Она заплакала, тотчас смирившись, и, сложив руки, взмолилась:
– Прошу тебя, оставь нас в покое. Мы были так счастливы! Я думала, что ты о нас забыл, и благодарила небо за каждый прожитый день. Ну да… я по-прежнему очень тебя люблю. Но Женевьева… Видишь ли, я не знаю, что я готова сделать для этой девочки. Она заняла твое место в моем сердце.
– Я заметил, – со смехом сказал он. – Ты с удовольствием послала бы меня к черту. Ладно, довольно глупостей! Я не могу терять времени. Мне надо поговорить с Женевьевой.
– Ты будешь говорить с ней!
– А что, это преступление?
– И что же ты хочешь ей сказать?
– Один секрет… очень важный секрет… очень трогательный…
Старая дама пришла в смятение:
– И который, возможно, причинит ей боль? О! Я всего боюсь… я всего боюсь для нее…
– А вот и она.
– Нет, еще нет.
– Да, да, я слышу ее шаги… Вытри глаза и будь разумной.
– Послушай, – с живостью сказала госпожа Эрнемон, – послушай, я не знаю, какие слова ты скажешь, какой секрет собираешься открыть этой девочке, которую ты не знаешь… Но я, я-то ее знаю, и вот что я скажу тебе: Женевьева стойкая натура, сильная, но очень чувствительная. Осторожней со словами… Ты можешь ранить ее чувства… о которых понятия не имеешь.
– Да почему, Боже мой?
– Потому что она не твоей, другой породы, другого мира… Я говорю о другом моральном мире… Есть вещи, которых тебе не дано понять. Препятствие между вами двумя непреодолимо… У Женевьевы совесть чистейшая и высочайшая… а ты…
– А я?
– А ты человек нечестный.
Вошла