Хожу к колодцу, вёдрами звеня…
Родимые похожи на меня
Кто статью, кто характером, кто телом.
Я в них живу! Они – моя родня!
Хоть временем характеры ковались,
Они же от меня… отпочковались,
Заимствуя немало у меня.
Я, может, не права?
– Ну, что ты, мать!..
И кровь, и плоть ты отдавала детям —
Людские гены правят всем на свете,
И все готовы этому внимать.
– Ах, батюшки, как долог разговор! —
Она устало опустила веки, —
Так долог путь, что из варяг да в греки,
Что через Дарданеллы и Босфор…
Хоть Смерть молчала, но её трясло,
И, отойдя от дремлющей старушки,
Она горстями, как дырявой кружкой,
Черпала воду, чтоб смочить чело.
И хруст стоял в расшатанных суставах,
И клюв косы впивался в чернозём,
И, словно виноватые во всём,
Соцветия клонили долу травы.
Тут снова Смерть накинулась на Жизнь:
– Ты всё подстроила,
чтоб сделать мне больнее!
Чтоб убедить, что ты меня сильнее…
Уйди!.. Отстань!.. Не липни, отвяжись!..
И Жизнь шагнула через ручеёк.
– Нет, подожди!.. Прими моё отмщенье!
Я не из тех, дарующих прощенье,
Я и тебе отвешу твой паёк!
– Ты снова злишься?!
– Что же мне, плясать?
Иль улыбаться, лёжа на лопатках?..
Ты знаешь, у меня какая хватка?
– Да знаю!.. Ты погонишь реку вспять!..
– Я выберу теперь сама того,
Кто сможет убедить весь мир в обратном,
Что мерзко, глупо и невероятно
Увидеть в мёртвом жизни торжество.
Давай, теперь плетись за мною ты,
Я докажу, коль лопнуло терпенье…
Я не сильна, представь себе, уменьем
Любить, щадить, с улыбкой жать персты!..
Я протащу тебя, как ты меня!
Отстанешь – доконаю тумаками!
Засеменила тонкими ногами,
Косою по надгробиям звеня.
– Гляди, вот здесь покоится Поэт,
Он доживал свой век в телесной муке,
К нему я честно приложила руки
Давным-давно, без малых 200 лет.
В смиренье тихом принял свой конец
В февральскую немыслимую стужу,
Теперь ему не будоражат душу
Ни памятник, ни лавровый венец.
Сон вечен – всё в стихах сказать успел,
Вещуя, утешая, вдохновляя,
На доброе строкой благословляя,
Красиво прожил, словно песню спел!
– Ну, не скажи! Я часто был не прав,
Порой стыжусь за канувшее в Лету!
Смерть, в удивленье голову задрав,
Пыталась разглядеть лицо поэта:
– Немыслимо!.. И ты-ы… заговорил?!
Спишь в почестях – чего ж тебе не спится?!
Другому отдана твоя жар – птица!..
Не пляшет ветер у твоих ветрил!
Молчи, ни звука! Ты ли не рыдал,
Объятия мои сочтя за