– Никанор… поднимайся! Хорош народ пугать! – Добруш вскочил, настороженно вскинул брови, а в голосе послышалось тщательно скрываемое волнение. Ответа не последовало. – Ну же… поднимайся… Повалял дурака и полно!
– Поди проверь! – встревожился князь и тут же попытался скрыть смятение, взмахнул рукой, но жест однако, получился запоздалым: Добруш уже отреагировал. – Что-то не так…
Воевода в два шага оказался подле неподвижного тела. Наместник не дышал, его глаза незряче смотрели вверх, а руки вытянуты вперёд, словно в какой-то момент разум к нему вернулся, желал защититься от удара.
Добруш, кряхтя, присел на корточки, прощупал пульс на шее, оттянул веко и только после проделанных процедур, с дрожью в голосе заявил:
– Мёртв! Сомнений быть не может… Кхм… поди от страха помер. Внешних повреждений не видно.
Княже грозно ходил из угла в угол, глядя в пол. Вдруг остановился, с прищуром уставился на меня, внутри сжалось от нехорошего предчувствия. После посмотрел на мёртвое тело наместника: во взгляде не было ни малейшего сожаления.
– Ну что ж… – И снова протяжная тишина. И снова князь обдумывал, взвешивал. – Слушайте и внимайте други мои, ибо то, что я скажу, останется за этими стенами, а ежели кто взболтнёт лишнего… голова с плеч… Горыныч! – сменил ледяное выражение лица на более располагающее. – Отведи отроков в хоромы наследника. Покуда не позовут, покои не покидать…
Идите… Нам с другами, есть что обсудить.
– А как же броня? – не удержался, тихонько, но упрямо спросил я, бросая косой взгляд на тело покойного посадника.
"Эх, жаль терять отцовский гостинец!" – подумал, мысленно прощаясь с бронёй.
– Тс-с… идём же Андрагаст… – почувствовал лёгкий толчок в спину и недовольное фырканье Горыныча.
– Вернут… позже, – добродушно и простовато, по-отцовски обронил князь, немного помедлив, добавил со значением: – Княжеское слово – на вес злато!
Мы вышли в сени, где на стенах висели металлические подсвечники с восковыми свечами, отчего светло было как днём. Шли длинными крытыми переходами. Я поёжился от холода, жалея, о том, что княжеский гостинец, меховая шуба, остался так и лежать на кровати. Не все помещения отапливались, а то и понятно. За детинцем бывал ни разу: на площади, на торгах, даже в конюшни, а в палатах, мечтать не смел.
Дворцовые хоромы состояли из особняков: княжеские, дружинные, детские, женские, соединялись между собой сенями. Покои знатных господ располагались на верхних ярусах или в теремах с башнями, имели три-четыре отапливаемые горницы: передние, задние, спальные, моленные, были и светлицы с красными оконцами из слюды, для рукоделия и других работ. По широкой лестнице поднялись на третий ярус.
Хоромы Мономаха были скромнее, чем те, в коих проснулся, и понятно, ведь они принадлежали самому князю, однако с невероятно красивым убранством. Имели три горницы: