…Кусок плоти истекал соком, капающим с вилки на кружевную скатерть, застывая в чёрном свете свечей чернильными пятнами. Макар, поднеся вилку ко рту, почему-то медлил, оттягивал неизбежный момент, когда кровавый комочек окажется у него во рту, и, проглотив его, он изменится, изменится навсегда. Повернув голову, он взглянул на дочь. Как странно… он помнил Таню совсем другой – смеющейся, полной жизни… А при взгляде на ребёнка, сидящего рядом, не возникало даже мысли, что эта девочка может улыбаться.
– Эй, Кнопка, как дела?
Оторвавшись от ломтя мяса, она тупо посмотрела на Макара и, буркнув что-то неразборчивое, вновь принялась терзать мясо. Лицо её стало темнее, словно на него накинули вуаль. Макар осторожно, словно ядовитую змею, положил вилку на край тарелки и перевёл взгляд на Машу, также усердно поглощавшую кровавое угощение.
– Дорогая…
По лицу Киры, сидящей напротив, прошла едва заметная рябь, разбив её лицо трещинами морщин, под впавшими глазами залегли тяжёлые мешки. Дряблый рот исказила гримаса ненависти:
– Что ты там несёшь?! Что ты задумал, мальчик?! Что ты хочешь доказать? Ты забыл, где ты?!
Макар, не обращая внимания на беснующуюся старуху, продолжил:
– Извини, дорогая, нас прервали… Ты помнишь, что ты сказала мне в первую брачную ночь?
Фигура Маши укрылась в тень, откуда до Макара донеслось:
– Я люблю тебя. Я тебя хочу.
Макар, невесело усмехнувшись, подобрал серебряный нож и покрутил его в пальцах, любуясь игрой тёмных бликов на лезвии. Отодвинувшись от стола, Макар откинулся на стуле.
– Хорошая попытка, Кира.
Существо, сидевшее напротив, вскочило из-за стола, опрокинув поднос с мясом и стул, на котором сидела. Чёрные свечи, вспыхнув, исчезли, и тут же чёрное пламя вспыхнуло вокруг них, стиснув их в тесном кольце. Макар вовремя поднялся на ноги, стул под ним рассыпался трухой. Они остались один на один.
– Что ты о себе возомнил, ничтожество? Скоро ты будешь умолять меня о смерти, но скажу заранее – ты её недостоин. Я выверну твою душу наизнанку и разорву в клочья. Я…
– Хватит! Моя душа вывернута и порвана уже давно. Извини, тебе ничего не досталось. Но давай поговорим о другом, – Макар постучал себя по подбородку ножом, который почему-то не исчез. – Мне нужно пройти дальше, уйди с дороги или я уничтожу тебя. И не тревожь меня больше своими иллюзиями.
Кира вся затряслась как в лихорадке и, сделав шаг назад, как тканью завернулась в чёрное пламя, бушующее вокруг, оставив после себя свистящий шёпот:
– Слишком громкие речи, мальчик. Я подожду, когда ты начнёшь меня умолять прекратить. Я подожду ещё, у меня в распоряжении вечность.
Макар потёр пальцами виски и, прикрыв глаза,