– В смысле? – На этот раз Шанталь волокла все барахло.
– Там тоже играют, пытаясь что-то выиграть, желательно сразу. Не понимают, что победа выпотрошит их до нитки.
– Такова цена любой победы, – заявила Шанталь с уверенностью. – Разочарование достигнутым. Отдай клюшку.
– Это драйвер.
– Щас тресну ею, мало не покажется. Сразу забудешь умные слова. Отдай, мой удар следующий.
Мяч. Удар. Полет. Повторить.
Наверное, следовало бы спросить, где тут вообще лунка, но мне было плевать. Я пришел сюда не для этого. Шанталь, видимо, тоже.
– Каково быть в семействе Делаж? – поинтересовался я, когда очередь дошла в пятый раз.
– Золотая клетка, – тут же откликнулась Шанталь. – Представь, что ты в ней родился. С детства подозреваешь, будто что-то не то и картина мира какая-то неправильная. Хочешь выпорхнуть. Обдираешь когти в попытках вылезти. Пробуешь раздвинуть прутья, ломаешь кости, которые до конца так и не срастаются. Наконец выбираешься, оставив в решетке все перья. Вываливаешься на мороз. Падаешь в снег. Тебе становится тепло, но ты тупо замерзаешь до смерти. Думаешь, каким же чудом выбрался. И понимаешь, что тебя просто выпустили. Посмотреть, сколько ты выдержишь. Делают ставки, когда ты приползешь обратно. И ты знаешь, что у тебя теперь одна цель в жизни – продержаться снаружи как можно дольше. Приползти все равно придется.
– Непременно придется? – спросил я, глядя пристально.
– Если повезет, то настанет весна и успеешь хоть на воле потомство отложить, – невесело хмыкнула девушка. – И если со случайным залетным пернатым повезет. Вот что такое быть в клане Делаж.
– Извини, – смутился я. – Не знал.
Шанталь оперлась на клюшку. Скорее изящно, чем устало, иначе сломала бы.
– Денис, я напоминаю: когда мне было плохо из-за Версианы, я позвонила тебе. Тебе, понимаешь? Не тете Юле. Не дяде, как его там, не знаю, который он у нее по счету. И даже не маме с папой, хотя оба живы. Ты стыдишься своей маленькой квартирки, своих вафель и яиц с майонезом? Но в нужный момент нашлась глупая я, которой это все пригодилось. Понимаешь? Ты не должен себя винить.
– А кто сказал, что виню? – возмутился я.
– Вот и молодец.
Девушка снова подошла, обняла одной рукой, чмокнула в щеку. То ли солнце напекло мне голову, то ли еще что-то случилось, но на этот раз я не собирался отпускать ее так скоро. Обнял покрепче, прижал к себе. Наши губы оказались совсем рядом. Козырек ее бейсболки приподнялся, чтобы не мешать. Я еще больше пододвинул его головой. На то, чтобы пробить эту стену, прочности моего лба пока хватало.
Шанталь вздрогнула, уперлась мне в грудь рукой, попыталась отстраниться. Я не отпускал. Не приближался и не отдалялся. Каждое мгновение, каждый вдох девушки, каждая клеточка ее тела – давали мне больше ответов, чем я мог породить вопросов на миллион лет вперед.
– Чья очередь бить? – спросила Шанталь, не поднимая глаз.
– Не помню, – ответил я. – А