– В каком смысле для галочки? – спросил Иван Тимофеевич.
– На полставки учителем пения в ПТУ он трудится, – продолжала просвещать соседей я. – Я уговорила его подать заявление на развод еще месяц назад, так Элеонора Рудольфовна велела ему забрать.
– Зачем? – удивилась Нора Георгиевна.
– На квартиру эту он претендует, – выложила козырный туз из рукава я.
– Имеет законное право! – зло зыркнула на меня Элеонора Рудольфовна.
На соседей это известие произвело впечатление разорвавшейся бомбы.
– О нет! – схватилась за голову Нора Георгиевна, – певицу еле-еле пережили, так теперь еще один певец наклевывается.
– Но они супруги, – задумчиво почесал затылок Иван Тимофеевич.
– И что, что супруги! – вызверилась Нора Георгиевна. – Вам хорошо говорить, Иван Тимофеевич, у вас окна на другую сторону выходят. А мы, на этом пролете, опять все ночи подряд сходить с ума будем? Нет уж! Тем более Лида не желает с ним продолжать жить. У нас, слава богу, давно уже не крепостное право, и мнение женщины учитывается наравне с мнением мужчины!
– Подождите, подождите… – попытался утихомирить разбушевавшуюся соседку Иван Тимофеевич. – А что вы там о побоях в беспомощном состоянии говорили?
Он посмотрел на Элеонору Рудольфовну, и та воинственно расправила тщедушные плечи:
– Валерий тяжело болен, – грустно и торжественно сообщила она и сделала театральную паузу.
– А что с ним?
– Перелом, – пустила материнскую слезинку Элеонора Рудольфовна.
– Ага, палец на ноге он сломал, – тут же влезла Римма Марковна, мстительно.
– И что, что палец?! – возмутилась Элеонора Рудольфовна. – У него гипс! Он не может двигаться. А эта… воспользовалась его беспомощным состоянием и напала!
– Угу… дала по мордасам, – проворчала я.
– В общем так, уважаемая, – прекратил балаган Иван Тимофеевич. – Советую вам с заявлением этим не позориться. Ну, придете вы в милицию. И что дальше? Расскажете, как ваша невестка здоровому мужику оплеух надавала, а он испугался? Не смешите людей.
Элеонора Рудольфовна вжала голову в плечи.
– А по поводу развода, – продолжил развивать тему Иван Тимофеевич. – Я скажу вам так: не лезьте. Захотят – помирятся, а нет – разведутся. Они уже не дети, сами все решат, без вас.
Элеонора Рудольфовна вскинулась в попытке что-то сказать, но ей не дали:
– И с квартирой этой у вас ничего не выйдет! – припечатал Иван Тимофеевич. – Лично займусь этим.
– А они еще мою комнату в коммуналке отобрали, – влезла Римма Марковна, злорадно. – Там теперь эта Ольга живет. Незаконно, между прочим.
– Разберемся и с этим, – кивнул Иван Тимофеевич. – Ресурсы позволяют.
Когда Элеонора Рудольфовна, наконец, ретировалась, и взволнованные соседи рассосались, Римма Марковна решила долепить пельмени сама. А я сказала, что пошла учить геометрию и уединилась в своей комнате.
Там