– Да прям! – хмыкнула я, – он там даже не прописан. Квартира досталась мне по завещанию от тетки. Еще до замужества! Любой суд меня поддержит.
Я точно не знала законов этого времени, поэтому блефовала, как могла.
– Валерий женился на тебе, перестарку, – вдруг выпалила дрожащим голосом Элеонора Рудольфовна, покрывшись красными пятнами, – а ты, вместо благодарности, теперь нам нервы мотаешь и перед людьми позоришь!
– Возможно, – пожала плечами я, – но ваш дорогой Валера сделал мою жизнь настолько невыносимой, что кроме развода, я от него больше ничего не хочу!
– Дура, – сказал Горшков и надулся.
– И вот что мне интересно, – продолжила я, не обращая на него внимания, – дорогая мамО, вот вы, когда все это затеяли, вы чем думали? Ну, пристроили сыночка, потом запугали, загнобили невестку, а дальше что? Теперь невестки у вас не будет.
– И хорошо, что не будет! – брезгливо скривилась она, руки ее подрагивали.
– Да. Для меня – хорошо. А вот для вас, мамО? – вздернула бровь я. – Вы-то стареете, и чем дальше, тем сил будет меньше. Неужели вы думаете, что вас досмотрят ваши «творческие» избалованные детки?
– Не тронь моих детей! – прорычала старуха и морщинистое лицо ее перекосилось от злобы.
– Да сдались они мне, – отмахнулась я.
– Тебе до них никогда не дорасти! – гневно заявила она, – Ничтожество!
– Это уж точно, – хмыкнула я и не удержалась от мелкой мести. – А известно ли вам, дорогая мамО…?
– Не называй меня так! Я тебе не мама! – закричала она.
– И то правда, – кивнула я, – так вот, известно ли вам, дорогая Элеонора Рудольфовна, что ваш горячо любимый и творческий сынуля играет в карты на крупные суммы денег? Очень крупные, там не одна сотня рублей проигрывается. И не две. И не пять даже.
– Ты опять? – взревела Элеонора Рудольфовна, бросилась к Горшкову, схватила его за бары и принялась трясти. – Ты же обещал!
– Но мама… – проблеял Горшков, отстраняя мать и попытался зарыться в подушки.
– А известно ли вам, что ваша творческая дочь Олечка сбагрила вашу внучку в детский дом, а сама спуталась с женатым мужиком? – не унималась я, – и что все соседи это видят… и что жена этого мужика уже узнала и прибегала ловить ее? А вы в курсе, что Ольга почти не ночует дома…?
От каждой новости Элеонора Рудольфовна бледнела все больше. Наконец, ее глаза закатились, и она со стуком кулём рухнула на пол.
– Убийца! – тоненько и неуверенно заверещал Горшков, с ужасом глядя на меня.
Я подошла к свекрови и потрогала венку на шее, та билась.
Обморок.
Ну и хорошо, пусть полежит, отдохнет, а мы пока порешаем с супругом семейные дела без посторонних.
– Так, – сказала я и повернулась к Горшкову. – Подписывай давай.
– Так нету ручки же, – злобно ответил Горшков и полусвесился с кровати, пытаясь рассмотреть лидочкину свекровь на полу. – Что с матерью?
– Умерла, –