– Нет, полковник. – Глаза Асано стали холодными. – Но мы будем работать с вами вместе.
– Неужели начинается? «Тэйкоку Рикугун»?[2] – Глаза Икэды загорелись.
– Пока нет, – качнул головой Асано, – но планы императора нам неведомы. Только он принимает решения. Но русские должны думать, что война вот-вот начнется. Их нужно держать в постоянном напряжении. Наша задача совместными усилиями организовать крупную диверсию здесь, в Дальневосточном регионе Советского Союза. У нас нет полного доверия тем русским, которые пошли на службу в японскую армию, которые сотрудничают с нашей разведкой. В них нет такого особого духа, который есть у истинных сыновей Ямато.
Шелестов выключил люстру, оставив включенными только настольную лампу под зеленым абажуром и торшер возле дивана. Платов сразу открыл глаза, потер лицо ладонями и одобрительно кивнул, увидев, что Шелестов разливает по стаканам крепкий чай. Перелет в холодном транспортнике, который попал в снежный фронт и вынужден был садиться на запасной аэродром, потом переезд по бездорожью на вездеходе. Да плюс почти две бессонные ночи. Горячий чай был кстати.
– Может, коньяку в чай? – спросил Максим. – Хоть согреетесь.
– Нет, спасибо, – тихо ответил комиссар госбезопасности. – Алкоголь – вещь двоякая. Мгновенный положительный эффект, а потом обратная реакция. И хоть ты тресни, а глаза закрываться будут еще сильнее. Обычная реакция сердечно-сосудистой системы человека. И давай потише говорить, пусть твои ребята отоспятся.
Группа спала «без задних ног», как любил говорить Буторин. Платов не стал будить оперативников, полагая, что довести основную важную информацию можно только до Шелестова. За время перелета до места он вполне может поделиться ею со своими товарищами. Да и на месте им придется изучать ситуацию, принимать решение самим. Из Москвы в такой сложной ситуации не накомандуешься.
– Через шесть часов ваша группа, Максим Андреевич, вылетает в Хабаровск, – задумчиво поглаживая пальцами бок металлического подстаканника, сказал Платов. – Мне еще нужно закончить ваши дела здесь, в Горьком, и вернуться в Москву. Так что на весь инструктаж у меня не больше часа.
– Хабаровск? – Шелестов замер, не донеся стакана до рта. – На Дальнем Востоке активизировалась Япония? Вы ждете войны?
– Хуже, Максим Андреевич, – спокойно ответил Платов.
– Что же может быть хуже войны?
– Ожидание войны, – неопределенно пожав плечами, ответил Платов. – Непонимание, когда она начнется. Ожидание первого удара, невозможность нанести первый удар самим, но знать, что враг его нанесет рано или поздно первым. Постоянная тревога от того, что, кажется, будто мы еще не все сделали, чтобы дать врагу отпор. Много чего хуже войны. Война – это всегда развязка событий. Но сколько всего предшествует ей, сколько сделано