– О господи! Не знаю, что бы я сделала, если бы… если бы застала такую сцену.
– Я тоже не знала, что делать. Просто орала. Это была его личная помощница, Луиза.
– Вот как? Он же сказал тебе, что его не будет в городе?
Я открыла было рот, чтобы возразить: «Нет, с чего ты взяла?» – но вовремя вспомнила, что солгала насчет причины, по которой он не может быть здесь сегодня.
– А? Да, – бормочу я.
– Мне бы следовало сказать, что я удивлена, но он не казался самым надежным из людей. Отпускал шутки насчет наркотиков при маме и Джеффе.
– Гм-м.
Я смотрю на пузырьки, поднимающиеся в бокале, и на облупившийся лак на своих ногтях.
– Я не могла понять, насколько у тебя было серьезно с Робином.
– Думаю, я тоже не могла это понять. Наверное, нет. Все шло хорошо – и вот пожалуйста.
Эстер бросает взгляд на Майло, чтобы убедиться, что он занят своими пластмассовыми фигурками, и тихо произносит:
– Я знаю, ты и твои феминистские подруги осудили бы меня за это, но я старомодна. И не думаю, что улечься с кем-то в постель в первую же ночь, прежде чем узнать человека, приведет к успеху.
Я издаю стон. Как неразумно с моей стороны было рассказывать о том, как я познакомилась с Робином!
– Можешь смотреть на меня вот так сколько угодно! – говорит Эстер. – Это суровая правда жизни: никто не ценит то, что слишком легко достается. Ни мужчины, ни женщины. Ты же не хотела, чтобы он обращался с тобой, как с какой-то доступной групи. И тем не менее…
Она смотрит на меня, пытаясь понять.
У сестры совершенно превратное представление о моей сексуальной жизни. Она думает, что я на переднем крае борьбы за свободную любовь, что у меня часто случаются свидания на одну ночь и для меня это так же легко, как для нее – выпить чашку черного кофе. Я никогда не давала себе труда развеять это заблуждение и объяснить, что у меня были только те бойфренды, о которых она знает. Эстер почему-то считает, что я не нашла никого стоящего потому, что слишком несерьезна. Я предпочитаю, чтобы она считала меня несерьезной, нежели печальной.
– Не думаю, что у нас Робином что-нибудь вышло бы. Он твердил, что не верит в верность единственному человеку, ведь он не застрял в шестидесятых. Мы были просто кораблями, проходившими мимо друг друга в дерьме.
Наши взгляды обращаются к Майло, но он что-то шепчет Паплу.
– Прости, – шепчу я Эстер.
– Осторожнее. Он сейчас как чертов попугай, – шипит она. Затем продолжает уже в полный голос: – Какая пустая трата времени! Тебе уже тридцать. Конечно, тебе нужно что-то более надежное.
Она говорит в точности, как мама. И я сразу же ощущаю в себе бунтарский дух тинейджера.
– Не знаю, хочу ли я предложения руки и сердца. Но действительно, было бы неплохо встретить кого-то более преданного. Такого, кто не станет заниматься эс-е-ка-эс-ом с другими женщинами.
Эстер постукивает кончиками пальцев по ручке кресла.
– Кого же ты ищешь?