– Не положено, – отрезал детина. Без всякого сожаления, и не испытывая радости. Он действовал, как робот-автомат.
– Но, позвольте! – я старался говорить спокойно, понимая, что с этим человеком мне не совладать, – мой визит сюда согласован со Станиславом Эдуардовичем, еще раз повторю, я журналист.
– Колющие, режущие и иные потенциально опасные предметы к больным в блок Б проносить не разрешено!
Этот ответ меня несколько сбил с толку, не ожидал услышать от такого бугая нечто столь длинное, складное и одновременно вразумительное.
– Но позвольте, – снова повторил я, – если вы отберете у меня шариковые ручки, то чем же я буду записывать свое интервью?
Медбрат опять удивил меня, коротко кивнув в сторону диктофона – не ожидал, что он увидит и опознает его.
– Этого недостаточно, – запротестовал я, – диктофон записывает только результаты общения, а мне нужна общая картина! Как он ответил, с каким жестом он это сказал, как при этом себя вел, куда смотрел, что чувствовал… понимаете? – настаивал я.
– Понимаю, – коротко кивнул громила, – а это, – он указал удивительно-коротким, но очень толстым пальцем на три авторучки, разбросанных по столу, – из него или из себя, ты сам вытаскивать будешь?
– В смысле вытаскивать? – я не сразу понял, что он имеет ввиду.
– Да в прямом смысле, – здоровяк засмеялся, – у тебя, кстати, лишний какой глаз?
Сговорились все, что ли? – думал я, проходя мимо дежурного санитара, который по доброте душевной разрешил мне прихватить с собой всего одну, но все-таки авторучку. Хотя, откровенно признаться, от этого повторного вопроса на меня накатила предательская дурнота…
Кто-то заметил, что театр начинается с вешалки, я не задумывался, может быть это и так, а про больницы никаких слов сказано не было. Не знаю, как в остальных психиатрических лечебницах, по счастью я в них не бывал, но клиника номер пять начиналась с одного бесконечного коридора, который закончился мрачной стеной. Подойдя вплотную к ядовито-желтой стене с красной полосой на уровне глаз, я в нерешительности остановился и только теперь заметил, что по обеим сторонам узкого коридора из стен выступает множество дверей. Растерявшись и не понимая, что делать, я медленно подошел к самой крайней из них. На ощупь она оказалась металлической и холодной, с другой стороны двери до меня долетали обрывки приглушенного истерического смеха. Рука нащупала широкую задвижку, и я осторожно потянул ее в сторону, на всякий случай подперев дверь ногой.
Вопреки ожиданиям, дверь не открылась, зато на ее поверхности открылось небольшое прямоугольное окно. Окно появилось в неожиданном месте, примерно на уровне моего пупка, я тут же вспомнил про здоровенных санитаров, которым наверняка приходилось сгибаться в три погибели,