А теперь вот ехал в трамвае домой и под воздействием алкоголя размышлял о превратностях жизни и непредсказуемых ее изгибах. Три дня назад я был одним из лучших следователей в городе, вчера – отстраненным от службы полицейским, а сегодня – гражданским безработным. Который пытался себя убедить, что работа частного детектива не такая уж плохая альтернатива.
Черт! Проклятый Рухефалион! Проклятые его темные делишки! Проклятые эльфы из Первых семей, которым вдруг пришло в голову, что берег Кубани отлично подходит для их очередного инвестиционного проекта. Решили, что будут строить тут «золотую милю» для богатеев, и прут вперед, игнорируя препятствия с упорством бульдозера.
Как, интересной нам землей уже кто-то занимается? Обанкротить его, затащить в болото судебных споров, пустить все его достижения по ветру! Мелкий чиновник узнал, что губернатор все это провернул – убить, чтобы под ногами не путался и не мешал реализации грандиозных замыслов! И семью его тоже под нож, нечего раньше времени с прогулки возвращаться! Да и следака этого, который вдруг решил, что закон превыше всего, туда же!
Эльфы! Проклятые эльфы! Сидели бы со своей магией на родных обледеневших берегах, так ведь нет! Расползлись по всему миру, тихой сапой оседлали экономику, и никуда уже от них не денешься! Ну, ничего! Мало они на Последней войне Старших огребли? Так можно повторить! Или они думают, что их магия как-то способна противостоять большим батальонам, танковым полкам и ракетным дивизионам?
Я вдруг услышал собственное дыхание. Громкое, злое и пьяное. Увидел в окне трамвая отражение лица – глаза бешеные, зубы оскалены, ноздри раздуты. О, батенька, а вы, кажется, неплохо так посидели с Агрихом Дартаховичем! Потянуло с пьяных глаз на святую дорогу мщения? Причем не каким-то конкретным уродам, а сразу всему виду в целом? Стыдно, Лисовой. Помнишь, как прадед говорил?
– Зло не является исключительной собственностью какого-то вида, – негромко произнес я, глядя на свое лицо, отраженное стеклом. – Мерзавцы есть везде. Наша работа заключается в том, чтобы их не становилось больше. Да, деда, я помню.
Сразу отпустило. Алкоголь словно бы выветрился из организма, немотивированная агрессия ушла, а разум успокоился и перестал искать виноватых. Я представил себе лицо Рухефалиона из дома Горькой Воды, вспомнил, как он стоял с надменной улыбочкой на вечно молодом лице, когда мы встретились на ритуале клятвы. И в очередной раз дал себе зарок дожить до времени, когда я смогу это выражение с его лица стереть. С теми мыслями до дома и доехал.
А там меня ждала официальная (по версии екатеринодарской полиции) любовница – иномирянка Кэйтлин Смирнова. Ну, как ждала – валялась на диване, уткнувшись носом в коммуникатор.
– О, привет, –