– Да не… – протянул Антон. – Про библиотеку я и так в курсе. Другое: вот почему ты, – юноша ткнул пальцем в грузного, – его Лысым назвал? Вы ж оба лысые! Как отличить-то, блин! Не путаетесь сами?
Лица «фашей» посерьёзнели.
– Не, не путаемся, – глядя исподлобья на африканца, процедил грузный. – Потому что я – Череп. Он – Лысый, а я – Череп. Усёк, гнида черномазая? Ты с нами, типа, шутки пошутить решил? Клоуны мы, типа? Тогда ты у нас, ниггер, в нашем цирке обезьяной будешь!
Сказав это, Череп двинулся на Антона. Лысый последовал за товарищем.
– Дуй домой, пианистка! – тихонько прошипел Антон, чуть повернув голову. – Давай, только по-тихому, пока они не прочухали.
– Я вас не брошу с ними одного! – тоном героини-комсомолки заявила пианистка.
– Ну ты и… – Антон хотел сказать «дура», но не успел. Завязалась драка. Чехов, тогда ещё перворазрядник, действовал хладнокровно и жёстко. Джеб, финт левой, прямой правый в корпус, отскок назад, снова джеб…
Скрипнули тормоза. Метрах в ста от дерущихся остановился милицейский газик.
– Валим, Череп, валим! – хлюпая разбитым носом, заорал Лысый. И, рывком подняв с земли совершенно дезориентированного после коронной «двойки» Чехова второго скина, поволок его за собой в соседний проходной двор.
В милиции Майя долго и пылко говорила что-то о бандитах с большой дороги, о странствующих рыцарях, которых так не хватает в наши дни. Молодой лейтенант слушал Майю и откровенно скучал. Страж порядка постарше, седоватый, с капитанскими погонами, прихлёбывал горячий чай из стакана и девушку, кажется, не слушал вовсе. Когда потерпевшая пианистка наконец замолчала, лейтенант перевёл взгляд на Антона и спросил:
– Приметы особые у нападавших были?
– Лысые. Один повыше, другой пониже.
– Ты издеваешься? – вскипел лейтенант. – Особые, говорю, приметы!
– У одного нос, возможно, сломан, – добавил Чехов. – Мной.
Когда потерпевшая и свидетель ушли и стражи порядка остались в кабинете одни, молодой лейтенант посмотрел на своего старшего коллегу и проговорил:
– Не перестаю охреневать от этой жизни, Николаич. Всякое видел, но негра по фамилии Чехов, да ещё Антона Палыча – в первый раз.
– Александр Пушкин было бы круче, – ответил второй милиционер, видимо, более образованный. И, видя полнейшее непонимание в глазах коллеги, пояснил: – У Пушкина тоже предки из Африки были. По отцовской линии.
Антон провожал девушку в первый раз. Было странно и интересно. Чехов больше слушал, а Майя больше говорила. Рассказывала о музыке, о великих композиторах. О педагогах музыкальной школы.
– Они – удивительные люди! – восторженно говорила Майя, жестикулируя своими изящными, тонкими руками. Антон смотрел на эти руки и чувствовал, как у него отчего-то начинает кружиться голова. Как после нокдауна.
– Удивительные, знаешь… Наверное, если