Спрятавшись за углом, он ждал, пока не увидел, как отец спускается в кладовую проверить запасы на завтра. Воспользовавшись возможностью избежать немедленных расспросов, Холт бросился к тазу и принялся отмывать блестящую поверхность блюда. Он усердно скреб, как будто стирал следы своего преступления.
На кухне наконец-то наступила тишина. Бо́льшая часть поваров и слуг была отпущена на отдых. Когда Холт вытер и вернул серебряное блюдо на место, в помещениях царил идеальный порядок: вся посуда была расставлена, ни одно рабочее место не осталось грязным.
Дверь кладовой открылась, и с усталым стоном из нее показался Иона Кук.
– Вот ты где, – вздохнул он, поднимая руку, чтобы остановить любые оправдания Холта. – Поговорим утром. Пошли домой.
Они проделали весь путь в тишине. Скинув одежду, мальчик нырнул в кровать, коротко бросив отцу: «Спокойной ночи». Холт не знал, сердится ли на него отец или просто слишком устал за этот день. А еще подросток опасался, что стоит ему произнести хотя бы слово, и голос выдаст его тайну.
Лежа в постели, Холт со стыдом думал о том, что не должен был сбегать с кухни. Только вот тогда он бы не оказался в инкубатории и никогда бы не узнал ужасную правду о церемонии отбора. Мальчик поежился. И хотя причиной этого был совсем не холод, он все равно плотнее закутался в простыни.
Отец уже давно храпел на весь их маленький дом, но Холт никак не мог сомкнуть глаз.
«Что я наделал?»
7. Долгое ожидание
Проснувшись утром, Холт порадовался новому дню, пока на него не обрушились воспоминания о событиях дня вчерашнего: стычка с мистером Смитом, повелительный тон лорда Мирка, подгоревшее блюдо для Сайласа Сильверстрайка, ссора с отцом, невыполнимое задание Броуда. Ох, и драконье яйцо, которое он украл.
Заморгав от яркого света, мальчик услышал, как ходит внизу отец, занимаясь обычными утренними делами. С тоской представив, в каком тягостном молчании предстоит высидеть завтрак, Холт скатился с кровати, нашел свежее белье и натянул потом все те же рубашку и штаны. Стирка была его обязанностью, но когда целыми днями приходится мыть кастрюли, стирать по ночам – то еще удовольствие. Поэтому мальчик по нескольку дней таскал одно то же, пока уже не вмешивался Иона.
Когда Холт спускался по лестнице со своего чердака, отец встретил его отрывистым и сумрачным приветствием.
– Доброе утро, отец.
Иона Кук сидел за их приземистым столом у самого очага. Все было готово для завтрака: четверть головки сыра и маленькая буханка темного ржаного хлеба. Рядом стояла тарелка с маслом. Чайник уже закипал.
– Еда на столе, – бросил Иона, откусывая от своего ломтя хлеба с сыром, быть может, чтобы избежать дальнейшего разговора.
Хотя напряжение между ними было весьма ощутимым, мальчику не хотелось делать первый шаг к примирению. Так что