– Леди Хобсон-Джонс, а вы знаете название этой улицы? – спросила Первин. При упоминании о незримых женщинах и детях у нее возникло странное чувство.
– Си-Вью-роуд, – ответила леди Хобсон-Джонс. – «Улица с видом на море». Впрочем, из этого бунгало нет никакого вида на море, его закрывают другие дома.
– Только не говори, что там тоже сыновья на выданье, – протянула Элис сквозь зубы.
– Глупостей не болтай! – оборвала ее мать. – Судя по воплям и крикам, которые я слышу каждый день, дети там еще совсем маленькие. Но я с ними не знакома. Мусульмане вообще необщительные. Не так ли, Первин?
– Все зависит от семьи, – ответила Первин, теперь уже твердо уверенная в том, что это и есть бунгало Фарида. – Некоторые мусульманки соблюдают пурду, но не те девушки, с которыми я училась в школе.
– В прошлом месяце леди Ллойд устроила совершенно пленительную пурда-вечеринку, – сообщила леди Хобсон-Джонс, оправляя шторы. – В Доме правительства обособили несколько залов, чтобы обеспечить полную приватность, из прислуги допускали только женщин. Леди Ллойд очень постаралась все организовать наилучшим образом, но из двадцати приглашенных дам пришли только две.
– Представляю, как она расстроилась, – заметила Первин.
– Этого следовало ожидать. Лично я не хотела бы жить в затворничестве, но у этих дам, полагаю, есть евнухи для компании. – Губы леди Хобсон-Джонс изогнулись в понимающей улыбке.
Первин так и хотелось вытащить носовой платок и стереть с лица хозяйки и ухмылку, и коралловую губную помаду. Но вместо этого она пробормотала:
– Евнухи обычно бывают только во дворцах.
Элис задержалась у окна.
– А мне этот домик нравится. Напоминает миниатюрный дворец из слоновой кости.
– Просто издалека не видно пятен сырости на стенах. Штукатурка облупилась, а это битое стекло на изгороди – такой примитив. – Леди Хобсон-Джонс передернулась. – Ну, оставлю вас разглядывать это убожество. А сама пойду вниз, прослежу за приготовлением чая.
– Да, кстати, я привезла сладости. Возможно, они пригодятся к чаю. – Первин протянула хозяйке коробку, которую уже час держала в руке.
– Как предусмотрительно. – Леди Хобсон-Джонс с неуверенной улыбкой взяла у нее коробку.
Когда материнские каблуки застучали по ступеням, Элис повернулась к подруге.
– Слушай, мне так неудобно. Я ее три года не видела, и за это время все стало только хуже.
Первин решила проявить великодушие.
– Ну, многие англичане индианку даже на веранду не пригласят, а уж в спальню и подавно.
Элис поджала губы.
– Ты понимаешь, зачем мне подготовили такую огромную спальню?
– Чтобы тебе тут было счастливо и привольно?
Элис энергично затрясла головой.
– Родители уверены, что я к ним надолго.