Семья, что жила над нами, как и мы, еле сводила концы с концами. Глава её шил картузы для флота. Было у него шесть дочек. Их отец только грустно посмеивался в бороду:
– Ты бы, Ваня, у меня хоть одну забрал. Шесть ртов, видит бог, это так много…
– Дядя Ицек, – спросил я как-то, – почему вам нельзя жить нигде, кроме нашей Корабушки?
– Богатые живут, где хотят. Бедные – куда их выселят. А молимся мы одному богу.
– Ваш бог слабый?
– Боги, Ваня, как люди: сильный тянется к сильному, слабый к слабому.
У меня к той поре сложилось своё представление о боге. Семья наша была не из богомольных, жила, следуя пословице: «На бога надейся, а сам не плошай». Исключение составляла только бабушка, а мы, внуки её, в церковь не заглядывали.
Не сложились у меня «божьи» дела и в школе.
Но сначала расскажу о том, как мы учились. В школу я бегал босиком. Были одни ботинки, но отец их под замком прятал – от воскресенья до воскресенья. Только в самую большую стужу сидел дома, с тоской поглядывая в окошко. А так – шлёпаешь босиком по ледяным лужам. Ноябрь – декабрь в Севастополе – одни дожди. Вот и бежишь – ноги красные, сам мокрый. Школа в полутора километрах была. Прибегу, бывало, в бочке у водосточной трубы ополосну ноги, натяну тапочки, что мама из парусины сшила, и иду в класс. Босыми в школу не пускали. И почти никогда не простужался. Здоров был.
Если же и случалось простудиться – лечились домашним способом: закрывались с головой одеялом и дышали над чугуном с горячей картошкой в мундире.
Домашние способы лечения выручали меня не раз. В 1939 году, в самый канун XVIII съезда партии, я заболел ангиной. До съезда два дня осталось, я делегат, мне выступать предстоит – и вдруг заболел. Доктор осмотрел горло.
– Нарыв огромный, надо резать.
– Не надо резать, дайте мне в чугунке килограмма два горячей картошки и два-три суконных одеяла.
Дали. Сижу, дышу под одеялами, доктор за руку держит, пульс проверяет: у меня в ту пору давление высокое было.
Утром он снова ко мне пришёл, посмотрел горло и руками всплеснул:
– Двадцать лет практикую – ничего подобного не видел! Как и не было нарыва!
… Школа наша на Доковой улице была земской, единственной на Корабельной стороне. Каким чудом держалось это древнее здание – не представляю. Коридорчик узенький, протиснуться можно было разве что боком. Единственные наглядные пособия – глобус и видавшая виды карта.
Вот так мы учились, голытьба, дети рабочих Морского завода, матросов.
С Афоней Маминым, как самые маленькие, мы сидели на первой парте.
Учился я хорошо,