Дом избирает свой среди смятенья чувств.
Он – гость всеведущий, руководитель тонкий,
Невидимым нисходит Он в те части нашей сути, что нечисты,
465. И делает свою работу под завесой тайны,
Пока все части эти не осознают высшую потребность и волю к измененью.
Всё здесь должно усвоить подчиненье высшему закону,
Все клетки тела наши должны хранить Бессмертья пламя.
Иначе дух один придет к истоку своему,
470. Вверяя мир, спасенный лишь наполовину, своей сомнительной судьбе.
Тогда Природа, оставаясь неспасенной, будет трудиться вечно;
Беспомощно кружиться будет в пространстве планета наша,
И цель безмерная творенья осуществиться никогда не сможет,
Пока вселенная не сгинет незавершенной в стремлении тщетном.
475. Даже богоподобной силе, чтобы возвыситься, приходится претерпевать паденье:
Высокое сознание Ашвапати отступило;
Поверхностное существо его, пришедшее в упадок, смутное,
Прочувствовать стремилось опять величие былое,
Вернуть контакт спасительный, высокий, его божественное пламя,
480. Призвать божественную Силу, поскольку это необходимо стало.
Всегда та сила изливалась как внезапный дождь,
Или её присутствие росло в груди неторопливо;
Оно карабкалось к той высоте, что в памяти хранилась,
Иль воспаряло над вершиной той, с которой пало.
485. С подъемом его каждым вширь росло паренье -
Существование в сферах высших, полностью духовных;
Всё шире становилось в нём пространство Света.
И в этом колебаньи между землей и небом -
В невыразимом усилении прочной связи между ними -
490. Росло сияние в нём, подобно росту прибывающей луны, -
Сияние целостности его души.
Союз Единственного в роде человеческом с Реальностью вселенской,
Взор пристальный Один, из каждого лица идущий,
Присутствие божественное Вечности во времени,
495. Что расширяет взгляд смутный смертного ума на суть вещей,
Мостом соединяя разрыв меж силой человека и Судьбой, -
Всё это цельным сделало разрозненное существо его, что здесь бытует в нас.
В конце концов, добился он владения собою прочного, духовного,
Приюта постоянного в том самом царстве Вечного
500. И поселения в Неизменном,
И безопасности в Безмолвии, в Луче божественном.
Достигшие вершины части существа его в безмолвном пребывали «Я»,
А ум его покоиться мог в небесах
И вниз смотреть на волшебство игры,
505. В которой на коленях Ночи и Рассвета лежит беспечно Бог-дитя,
А Бог-предвечный одевает маску Времени.
Высотам тихим и глубинам беспокойным
Его спокойный дух давал без предпочтений полное согласие:
Уравновешенная чистота спокойной силы,
510. Неколебимый и глубокий взгляд на Времени волненье
Встречали всякий опыт в неизменной тишине.
Бесстрастный