Джон подождал, пока сын ляжет спать, и позвонил Дэвиду Хейману. Тот ответил, что он сейчас на улице; городской шум это подтверждал. В те времена мобильник еще был гаджетом богатых, хитрым устройством для тех, кто желал подчеркнуть свой статус. Джон вскользь подумал, как жаль, что не он изобрел подобную машинку, а потом вслушался в то, что говорил продюсер. Конечно, тот не был никаким извращенцем. По правде говоря, интуиция у Джона всегда хромала. Когда у него спрашивали, кто победит на предстоящих выборах, он неизменно ставил на того, кто их проиграет. Сегодня днем он кинулся к этому человеку, прервав его на полуслове и заранее приписав ему самые низменные пороки. А тот всего лишь хотел пригласить Мартина на пробы. Он увидел в его сыне потенциального исполнителя для фильма, который собирается снимать; больше того, по его словам, сходство Мартина с главным героем было ошеломительным. Однако Джон не имел ни малейшего представления о том, кто такой Гарри Поттер. С тех пор как уехала Жанна, он перестал следить за текущими событиями. Раньше именно жена привносила реальность в жизнь семьи. А теперь не было причин интересоваться последними новостями. Джону порой казалось, что он пребывает в 1992 или 1993 году, застряв где-то между двумя счастливыми днями.
Повесив трубку, он зашел взглянуть на спящего Мартина. Когда сын был младенцем, Джон часто подходил проверить, как ребенок дышит. Годы шли, но Джон так и не отказался от этого ночного ритуала. В его глазах ничто не могло сравниться со зрелищем сына, убаюканного сном. Эта картина обладала властью отгонять горечь. В такие моменты реальность представала в ослепительной простоте, лишенной любых двусмысленностей. Джона завораживала глубина детского сна. У ребенка над ухом можно играть на кларнете (что, конечно, довольно редкий случай, если исключить семьи извращенных меломанов) – он все равно останется в непроницаемой барокамере своей ночи. Возможно, такова и есть, в конечном счете, великая сила детства: абсолютный сон. Ничто не может с нами случиться, когда мы так спим. В какой момент жизни мы теряем эту способность? Годам к четырнадцати-пятнадцати. Не исключено, что поэтому и случается кризис подросткового возраста – из-за исчезновения идеального отдыха. Как давно Джон так не спал. Теперь ему уже не достичь этой ночной глубины, куда не доносятся никакие отголоски дня.
И эта ночь не стала исключением. Джон не сомкнул глаз, прокручивая в голове слова продюсера. Тот, похоже, был совершенно уверен, что Мартин подходит на роль. Часто случается, что будущих звезд обнаруживают именно так – отчасти случайно. Кстати, совсем недавно Джон слышал похожую историю про Брюса Уиллиса: его карьера началась с того, что он, когда работал барменом в Лос-Анджелесе, попался на глаза какому-то кастинг-директору. В путанице ночных мыслей Джон уже представлял, как сидит в первом ряду на каком-нибудь закрытом просмотре.