Петр приказывал вербовать и других англичан, причем его интересовали не столько информация, сколько активное влияние на английскую и международную политику. Он смотрел на англичан весьма практично: «Французу всегда можно давать больше жалованья; он весельчак и все, что получает, проживет здесь. Немцу также до́лжно давать не менее, ибо он любит хорошо поесть и пожить и у него мало из заслуженного остается. Англичанину надобно давать еще более; он любит хорошо жить, хотя бы должен был и из собственного имения прибавлять к жалованию». (Голландцам и итальянцам, экономившим деньги в России для траты их на родине, Петр повелевал платить поменьше.)
Лондону не нравилась новая империя, но и Британская империя вызывала опасения у российских императоров. По свидетельству Вяземского, например, Екатерина Великая, принимая английского посла, на которого вдруг залаял ее пес, нравоучительно заметила: «Не бойтесь и садитесь! Собака, которая лает, не кусается. Это можно отнести и к Англии».
Лондон хорошо, а Мытищи лучше!
Первым истинным бытописателем Англии стал Николай Карамзин, посетивший острова летом 1790 года и создавший «Записки русского путешественника». Писателю многое понравилось, но он отнюдь не пришел в восторг от англичан. Боюсь, что этому способствовали различные бытовые неурядицы: приставание нищих, воришки, ухитрившиеся примоститься на задней части кареты, когда барин мчался обедать к приятелю в Ричмонд, проживание на постоялом дворе (гостиниц тогда не было) в одной комнате (!) с каким-то доходягой. Ну, какая может быть любовь к англичанам, если: «В ту же минуту явился Английский парикмахер, толстый флегматик, который изрезал мне щеки тупою бритвою, намазал голову салом и напудрил мукою… На мои жалобы: ты меня режешь, помада твоя пахнет салом, из пудры твоей хорошо только печь сухари, Англичанин отвечал с сердцем: I don’t understand you, Sir; я вас не разумею!»[32]
Вот тогда Николай Михайлович и вынес свое заключение:
«Вы слышали о грубости здешнего народа в рассуждении иностранцев: с некоторого времени она посмягчилась, и учтивое имя frenchdog (Французская собака), которым Лондонская чернь жаловала всех не-Англичан, уже вышло из моды… Вообще Английский народ считает нас, чужеземцев, какими-то несовершенными, жалкими людьми».
В России первой половины XIX века об англичанах в основном судили по заезжим гостям, порой освежавшим светское общество, или по нанятым гувернерам и гувернанткам, слугам и докторам. Об Англии много читали, даже провинциальная пушкинская Татьяна Ларина была без ума от благородного Грандисона, главного героя романа Уильяма Ричардсона. Поэты Мильтон, Саути, Шелли и Байрон переводились и были хорошо известны, а поездка Байрона на помощь греческим