Насилие в эволюции, истории и современном обществе. Владимир Красиков

то скрепляемые действием целой системы организованных учреждений».40 Соответственно, в понимании «закона» и «нормы» на первый план выходит не ограничение и насилие, а то, что полагается здесь целью: «благое самозаставление» и «пресечение». «Закон» и «норма» – формулы зрелого правосознания, закрепленные мыслью, выдвинутые волей, идущие на помощь незрелому, но воспитывающему себя правосознанию. Физическое воздействие здесь – крайняя стадия заставляющего принуждения, задача последнего – пресечение душевного механизма ненависти и вражды, стремящегося вырваться наружу и закрепить себя в непоправимых поступках.

      Таким образом, есть социально регламентированное насилие и преступление, т. е. неразрешаемое насилие, преступающее пределы социальных норм и законов. Обе разновидности насилия теснейшим образом, можно сказать «диалектически», взаимосвязаны:

      – социально регламентированное насилие (нормы, законы) направлены на пресечение социопатий и поддержание условий социального баланса на основе исторически данной рациональности;

      – социопатии рождаются, с одной стороны, как эмансипационный протест против суровости законов, с другой стороны, как бунт страстей и безответственности.

      Действительно, социопатия, общий паттерн нарушения прав других людей, – постоянный спутник человеческого развития. Он проявляется в хронической лживости, импульсивности, агрессии, отсутствии эмпатии и угрызений совести. Социопаты – «обманщики» среди нормально социализированных особей, их стратегия – извлечь выгоду из альтруистических установок других людей, сделав вид, что ими самими двигают схожие альтруистические мотивы. В основе социопатии лежит генетическая предрасположенность, имеющая среди населения нормальное распределение41 и зависящая в своем проявлении также и от степени неблагоприятности социокультурной среды. Однако, плюс к так называемым «природным социопатам», многие нормально социализированные люди демонстрируют время от времени паттерн асоциального поведения. Дело в том, что люди, во-первых, не имеют спонтанной любви к труду и, во-вторых, доводы разума часто бессильны против их страстей.

      Насилие, таким образом, связано в своем существовании с важнейшими социообразующими процессами генерирования социальных иерархий и форматирования социального порядка, имеет свою объективную логику вне оценок «добра-зла», «гуманности-жестокости». Вместе с тем мы как существа моральные не можем не оценивать свое сегодняшнее общежитие, не сравнивать его с предшествующими нашими состояниями. Поэтому обратимся к выяснению вопросов «нормализации» насилия – его исторического нормирования, ограничения и символизации.

      Первый из них: с чего, от какой отправной точки состояния берет старт эволюция насилия, и накладывают ли на нее, и в какой степени, особенности стартового состояния?

      Первый миф, сформировавшийся