Особое место астрономии было обусловлено еще и тем, что в ее задачи входили также астрологические прорицания, имевшие соответствующую «идейную базу». Для мышления древних народов характерны представления о единосущности всех элементов окружающего мира – людей, растений, животных, небесных тел. В таком случае для понимания природных явлений подходили мерки человеческого поведения – то, что известно наилучшим образом. Это и было причиной антропоморфности картины мира в древние (и не только в древние) времена (греч. антропос – человек, морфос – форма, т. е. по образу и подобию человека). Понятно тогда, почему то или иное расположение светил, направление ветров и т.д. могли определять судьбу человека.
Убежденность в единосущности мира направляла поиски древних ученых на поиски некоей силы, поддерживающей закономерности, общие для всего мира, пусть и текучего и изменчивого. Естественно при этом, что порядок, утвержденный земными обычаями и нравами, связывался с высшим порядком, который может быть прослежен в звездном небе. В действительности, однако, чаще происходило не выведение земного порядка из «вселенского», а, напротив, «бессознательная проекция на природный мир социального правопорядка» (Ф. Кессиди). Так, не случайно различие между шаловливыми, беспечными и беспутными богами демократической Греции и грозными владыками египетской и вавилонской Вселенной, одно слово которых могло нести смерть – в том числе и богам, низшим в небесной иерархии.
Не в меньшей степени, чем практическим потребностям, происхождение и развитие науки обязано и мировоззренческим стимулам. Будучи не менее, если не более любознательными, чем сейчас, люди далекой древности пытались возместить недостаток знаний полетом воображения, смелыми домыслами, нашедшими воплощение в удивительно красивых мифологиях Египта, Вавилона и Шумера, Китая, Индии, античной Греции. В сознании той эпохи имело место причудливое переплетение научных наблюдений, мифологии и религии; вместилищем знания являлись мифы, сказки, эпос, многие компоненты которых теряются в попытках «перевода» содержащегося в них знания «на наш язык».
В древнем сознании, где уживались эмпирические наблюдения и всесилие богов, антропоцентристский космос и растворенный в нем человек, проекция на природу социального порядка ощутима в наибольшей степени. В поисках сил, управляющих миропорядком и обеспечивающих его устойчивость, у египтян, вавилонян, греков складывается «драматическая концепция природы» (Ф. Вензинк), в которой упорядоченность достигается ценой постоянного