– А что я могу? – раздраженно бросил тот. – Вы сами все видели. Я бы его, конечно, при других раскладах услал в какое-нибудь другое военное училище подальше, так толку все равно не будет! А получится ровно то, что он пообещал! Да и с точки зрения безопасности Алексея из Москвы куда-то отпускать нельзя. Вижу только один вариант, надо его срочно женить.
– Чтоб он так же нам в лицо рассмеялся? – вздохнул Александр Александрович.
– Уважаемые родичи! – Император оглядел стол. – Оставим критику в стороне. Ещё раз спрашиваю, у кого есть дельные предложения?
На несколько секунд повисла тишина, а потом Владимир Николаевич сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Да, крепко нас Алексей Александрович за яйца держит…
– Геннадий Иванович, голубчик, и как вы мне прикажете вот к этому относиться?
Генерал-лейтенант Ушаков Валерий Кузьмич, начальник училища, тряс какой-то бумагой перед лицом одного из своего заместителей, полковника Удовиченко, который на самом деле был прикомандированным сотрудником тайной канцелярии, и об этом знали не только преподаватели училища, но и его курсанты.
– Я не знаю, Валерий Кузьмич, – пожал плечами полковник. – Никаких дополнительных инструкций по своей линии я пока не получал.
– А о репутации нашего нового курсанта ты слышал? – Генерал продолжал трясти бумагой.
– Безусловно, Валерий Кузьмич, – кивнул тот. – Очень толковый молодой человек, участник боевых действий, орден имеет в свои семнадцать лет…
– Толковый? Орден имеет? Да что ты такое говоришь? – с грустным видом усмехнулся Ушаков. – У нас уже служат два других толковых молодых человека, которые тоже участники боевых действий с орденами. – Генерал сел в рабочее кресло и принялся перечитывать бумагу, присланную из императорской канцелярии в качестве сопроводительного письма к документам из университета. – Геннадий Иванович, я цитирую сопровод: своенравен, конфликтен, противится любому контролю со стороны, резок в высказываниях, обладает недюжинными лидерскими способностями, чинопочитание отсутствует полностью, индивидуальная боевая подготовка на высочайшем уровне, ценности человеческой жизни не признает, склонен к применению насилия, жесток! – Ушаков схватился за голову. – Иваныч, да у нас такую характеристику не каждый осуждённый дисбата имеет! И заметь, сопровод пришел за личной подписью государя нашего, да продлятся годы его благословенного правления, значит, в характеристике ещё и поскромничали! И что ты мне прикажешь с этим новым курсантом с высочайшим уровнем боевой подготовки и презрением к ценности человеческой жизни делать?
– Мне-то откуда знать, Валерий Кузьмич? – вздохнул полковник, прекрасно понимая, что это теперь и его головная боль. – Я, конечно, постараюсь связаться с Пафнутьевым, но ничего не обещаю. Может, и вам стоит государю позвонить для уточнения всех деталей? А еще лучше цесаревичу, раз государь наш лично такие сопроводы на внука подписывает.
– Позвоню, – буркнул