Новороссийская бора 1993 год. Павел Рупасов

об окончании проведения работ второму помощнику судна. Тогда же приказом капитана «Армана» он был лишен своего единственного соратника – матроса А. Рактовича. Палыч опешил. Внутри него пробежал холодок страха. Стало невыносимо тоскливо и одиноко. Страх, противный страх поселился и засосал под ложечкой. Такого Палыч сам от себя не ожидал. Он спокойно и медленно выматерил себя за трусость, и все вернулось к нужному ему порядку вещей. На это ушла всего одна доля секунды. И только после Палыч поднял глаза на капитана «Армана». Он знал, что кэп сто раз подумал, прежде чем сказать ему такую вещь… Эти слова были равносильны объявленному смертному приговору и реально позволяли Палычу покинуть судно. Ведь команда покидает корабль при реальной опасности жизни людей… Кэп отвел глаза в сторону. Они поняли друг друга – Палыч мог быть свободен и отправляться домой.

      Выдренков так и не понял сам для себя, как и почему он остался на «Кемале» один, а не пошел к жене и сыну. Возможно, сработало какое-то глубинное мужское начало, которое является главным в науке побеждать. Или, может, это было глубинное «то», что-то звериное в каждом мужчине, что не дает ему покинуть поле боя, даже когда он остается один, «то» толкает его в одиночку идти в горы, на скалы, ночью, в море, чтобы смотреть в желтые глаза смерти…

      Не был ведь Выдренков экстремальщиком, не страдал тягой к сумасшедшим и рискованным предприятиям или азартным видам спорта. Но и трусом он никогда не был.

      Черт знает, что бывает и как оно все случилось, но Палыч не покинул борт «Кемала»… Он слегка подал тело вперед и быстро скатился вниз по узкому трапу, где двое человек не могут разминуться.

      Объяснить этот приказ было невозможно, и Выдренков его себе не объяснял, долгая жизнь на море научила его действовать теми силами и ресурсами, которые у него в данный момент имелись. А были у него сегодня с ним его голова, его руки и вверенный в единоличную ответственность совсем немаленький теплоход «Кемал». И еще одному его научило море: «не моргать», все время следить за обстановкой, не давать себе поблажек. Поэтому в эту ночь он не пропустит момент, когда «Кемал» начало отрывать, и заметит один за другим торпедирующие «Кемал» оторвавшиеся «метеоры». Поэтому ему удалось не получить критического обледенения, сохранить остойчивость «Кемала» и не перевернуться, вовремя заметить береговую стенку, развернуть «Кемал» и не разбить судно о нее…

      Перебираясь после своего доклада с «Армана» на «Кемал», он еще не знал, что больше не ступит на палубу «Армана», да и вообще ничья нога уже не ступит на палубу живого «Армана».

      Еще трижды приходил матрос с «Армана»: вдвоем проверяли концы, завели дополнительные за шахту румпельного отделения, проводили авральные работы по скалыванию льда. Матрос был толковый и работящий. Погибнет он через 6 часов, когда «Арман» перевернет обледенение. Погибнет вместе со своим капитаном, помощником капитана и судоводителем. Никому не удастся спастись в бушующих волнах.

      6

      18.00.