– Эврика.
Я посмотрел на идеально отполированный ноготь. Он упирался в строчку «Hôtel “Mirabeau”. 8 rue de la Paix».
– Гостиница «Мирабо» на рю Де ля Пэ, дом восемь. Вероятно, это адрес, который человек с перламутровыми к-кнопочками продиктовал своему сообщнику при расставании, а юный игнорамус записал, как услышал. Вот куда мы с тобой отправимся, Маса.
И мы отправились.
В дороге о предстоящем расследовании мы не разговаривали. Что нужно сделать на первом этапе, было ясно без разговоров, а строить версии слишком рано – пустая трата времени. Поэтому сначала я с увлечением писал повесть о новогоднем приключении в замке, а потом читал ее господину вслух. Читал с выражением, поглядывая на лицо слушателя. Оно было встревоженное. Я думал, что на господина так действует мой стиль. Но я ошибся. Дослушав, Эраст Петрович попросил меня немедленно уничтожить «эту г-галиматью» и никогда больше не браться за перо. Я обиделся, и вторая половина дороги прошла в полном молчании.
На вокзал Монпарнас мы прибыли в восьмом часу вечера и сразу же поехали на извозчике в префектуру, на остров Ситэ. У нас с господином имелись знакомые во всех главных полициях мира, и самый знаменитый – мэтр Бертильон, изобретатель системы идентификации преступников. Он всегда засиживался на службе допоздна. Это был настоящий нэссинка, относившийся к своему ремеслу как к Пути. В знаменитом криминалисте безусловно было много от японца – он, как и мы, не умел отделять работу от жизни, а жизнь от работы. Господин говорил, что Бертильон-сенсей относится к категории «клеточных» людей, которые любят всё на свете классифицировать, раскладывать по клеточкам и на каждую приклеивать ярлычок с названием. На одной классификации серьезное преступление, конечно, не раскроешь, но она может очень помочь сыщику в работе.
Я относился к сенсею Бертильону с почтением, но без любви, и читатель сейчас поймет почему.
– А, мсье Золотая Рука и мсье Серебряная Рука, – такими словами приветствовал нас начальник антропометрического бюро парижской полиции. – Удачно ли прошло путешествие в бретонскую дыру? Могу представить, как подействовало на местную полицию мое рекомендательное письмо!
Дело не в том, что мэтр был очень самонадеян и не в том, что Эраста Петровича он называл «золотой рукой», а меня только «серебряной». У меня со скромностью всё в порядке. Раздражало, что мсье Бертильон, уподоблявший каждого человека, согласно полезности, той или иной части тела, себя считал мозгом, а сыщиков – не более чем конечностями, исполнителями. Сидел с утра до вечера в своей лаборатории и мнил себя ниспровергателем всемирной преступности, а сам ни разу в жизни не поймал даже карманного воришки!
Но Бертильон нам сейчас был очень нужен, поэтому я улыбнулся ему самой лучшей своей улыбкой, а господин со всей учтивостью изложил нашу просьбу.
– Помогу