В юности я тоже слушал здесь необычные звуки сосен. Они шли накатами, широкими очищающими волнами, заставляя сердце стучать в унисон им. Хотелось жить, мечтать, стремиться к душевной чистоте.
Он ещё не взошел в деревню, не проникся её тайнами и уютом, а вдруг вымолвил:
– Я в последнее время только и мечтаю пожить в такой деревне.
Меня его признание ничуть не удивило. Я хотел познакомить Анатолия Онегова с деревней Реброво и наконец-то подарил такую встречу. Он был тем писателем-натуралистом, который месяцами жил в тайге, дружил с медведями, питался от матери-земли, умывался росой и потому сходу оценил бы таинственный дух и благолепие деревни Реброво. К тому же я с пылким мальчишеским воображением подогревал его интерес к ней, когда он расспрашивал по телефону или в письмах про то, в каком состоянии ярославские леса, чем богата и привлекательна сельская природа. Мои рассказы не могли не завораживать – вот из небесных глубин звонко льется песня жаворонка, а в ночном лесу разбойничьими посвистами обмениваются невидимые совы, а вот глухарь важно вышагивает по лесной поляне, задрав кверху бородатую голову, а на дальнем омуте громко хвостом бьет о воду щука-охотник…
Деревня Реброво встретила нас теплым вечерним ветерком и задушевной, веселой песней со свистовыми переливами зеленой пеночки.
– Тююу-тюу, ти-притю-прититити-ти…
– Здравствуй, птичка-невеличка! – приветливо выдохнул Онегов. – По-доброму нас встречают…
На заросшей мелкой травой деревенской улице мы не увидели ни резвящихся детишек, ни гуляющей домашней животины. Но стоило нам, поглядывая на палисадники, сделать несколько шагов, как навстречу вышла простоволосая старушка, а следом за ней и небольшого роста дед в разноцветной рубахе. То была семья Грамагиных. С ними я раньше вел переговоры о продаже кирпичного дома у пруда. В разговоре с Онеговым они теперь пообещали ему подумать о торговой сделке. Приезжать каждое лето из далекого города Череповца им по старости уже было тяжело, а дети и родственники давно расстались с мыслью тратить время, чтобы зачем-то навещать деревню.
Онегов зацепился за предложение приобрести дом и как только уехал в Москву, стал заваливать меня письмами с напоминанием о нём. Ему уже не грезились воспоминания о спасенном роднике, о музыке сосен, о благолепии деревни… Все мысли сосредоточены были на одном – каким образом купить дом. Не в одном, а в нескольких письмах сразу он просил меня помочь ему осуществить ожившую мечту.
Здравствуй, милый Толя!
…Из архивов достал карту Ярославской области и нет-нет да и посматриваю на твои места.
Знаешь, когда-то я мечтал пожить и поработать где-то возле Ростова Великого! Всё-таки эта земля очень-очень русская. А мой Север меня очень мучает – всё там разгромлено (и с/х, и лес, и люди), живу там в обстановке умерших деревень и уничтожаемого