– Сегодня первое апреля – День дурака, – бормочу я. – Я и подумала, что со стороны Сэм это была неудачная шутка.
Мейкон засмеялся, но не от шутки.
– Жаль.
Да, мне тоже.
Если я поверю в то, что он писал Сэм – а зачем ему вообще писать мне? – то должна поверить и во все остальное. К несчастью, я помню, как Сэм пересылала мне сообщения, когда бросила жутко прилипчивого парня по имени Дэйв. Мне пришлось неделю терпеть чередующиеся гнев и слезы Дэйва, пока он наконец не перестал звонить.
А это значило, что Мейкон не лжет.
К черту все.
– Ладно, – говорю я, пытаясь отчаянно сохранить спокойствие. – Проясним, я не Сэм. И это также не ее номер. Подозреваю, что она переадресовала мне свои сообщения, о которых мы потом поговорим. Однако…
– Ты снова говоришь как твоя бабушка, Картофелька.
– Не называй меня так.
В ушах послышался тихий хохот.
– То есть говорить как твоя бабушка тебя устраивает?
Я вскакиваю на ноги, нахмурившись. Я говорила как бабушка Мейв, черт. Я склонна быть многословной и говорить слишком формально, когда нервничаю. И меня злит тот факт, что он знает это.
– Ты уходишь от темы. Факт остается фактом, я не Сэм.
– Ты знаешь, где она? – теперь его голос стал жестче, гнев вернулся.
– Даже если бы и знала, то не сказала бы тебе.
Я почти слышу, как Мейкон стискивает зубы. Что только радует меня.
– Тогда, полагаю, мне следует позвонить в полицию, – говорит он.
Внезапно я вспоминаю его первое сообщение. Он требовал, чтобы Сэм вернула часы. Схватив телефон, я расхаживаю по всей кухне.
– Что она сделала?
Я могла бы сформулировать вопрос по-другому, но, имея опыт в разборках с проделками Сэм за все эти годы, я не собираюсь тратить время на оправдания, пока не услышу версию Мейкона. После этого поговорю с Самантой.
– Она взяла часы моей мамы.
Я делаю резкий вдох. Черт возьми.
Хоть я и мало что знала о миссис Сэйнт как о человеке, но о ее часах знали все. Из-за них ей завидовал весь город. Это были не столько часы, сколько украшение из розового золота, усыпанное сверкающими бриллиантами. Они были прекрасны, но я, в отличии от миссис Сэйнт, не носила бы такую вещь каждый день.
Я прекрасно помню их на ее тонком запястье, элегантное украшение сверкало на свету. Внутри меня завязался узел страха. Сэм была влюблена в эти часы. Ох, как же она их любила. Но самое ужасное в этом всем то, что мама Мейкона скончалась несколько лет назад, а это значило, что они были как фамильной драгоценностью, так и ценным воспоминанием.
Обессиленная, я прижимаю холодную ладонь к горячей щеке.
– Она… ох… когда она их украла?
Мейкон издает звук раздражения.
– Она правда тебе ничего не рассказала?
Горькая правда.
– Зачем ей говорить