Лошкарин беззвучно рассмеялся над этой моей заключительной тирадой – довольно мрачно. Особенно нехорошими, недобрыми стали его глаза, от взгляда которых делалось не по себе.
В дополнение к теме я рассказал о пленении одного из боевиков Саида, о том, как это происходило, и что он отвечал на допросе.
– Мы взяли его, когда вы, Дмитрий Иваныч, в госпитале ещё лежали. Нами тогда капитан Храмов командовал. Знаете такого?
– Хорошо знаю. Учились вместе в училище ВДВ и даже приятельствовали. Он курсом старше был. Сейчас Борис Александрович Храмов – генерал-майор, высокое должностное лицо, служит в военном округе, в который входит и ваш Ольмаполь.
– Не удивляюсь его карьерному взлёту. Отличный был командир: умный, смелый, за спинами бойцов не прятался. И чем-то похож на вас. С ним почти не было потерь. Так вот, среди прочего этот саидовец – Фарук, даже имя его запомнил – признался, что участвовал в том противостоянии возле приречного обрыва. И сказал, что их отряд вёл бой с четырьмя или пятью специально подготовленными русскими коммандос. Поэтому и не смогли одолеть их. Что скажете? Не правда ли, смешно!
– Смешно то, господин Грунов, что у страха глаза велики; саидовцы нос боялись высунуть из-за твоего снайперского огня. В одном этот Фарук был прав: оборону против них держал хорошо подготовленный, закалённый армией спецназовец.
Полковник забыл добавить, что к моей боевой выучке и он сам немало сил приложил, особенно в рукопашном отношении, и я стал почти равным ему в этом мастерстве.
– А что изменилось в Ольмаполе? – спросил я уже перед тем, как расстаться. – Удалось разделаться с тамошней корпорацией государственных воров и мошенников? Слышно что-нибудь? Помнится, вы говорили, что это «змеиное гнездо» давно на заметке и недолго его терпеть осталось.
Лошкарин потемнел лицом, посуровел и сказал с досадой:
– Нет, боец, всё там пуще прежнего. И «гнездо», о котором ты спросил, ещё ядовитей стало. Думается, что при появлении возможностей эта шайка и триллионами воровать начнёт – по привычке и вследствие того, что ни к чему больше не способна, кроме хищений, особенно из госказны. Да вот окунёшься заново в нашу жизнь, сам всё увидишь.
И остро посмотрев на меня, добавил:
– По имеющимся сведениям, дознание против ольмапольских «блюстителей» законов, организовавших налёт на «Ольминские кущи», было прекращено в самой начальной стадии – и не за красивые глазки. Денег московским следакам и их начальникам было перечислено вагон и маленькая тележка – соответственно занимаемым должностям. Всех, кого надо, подмазали жирными слоями.
– А полковник полиции Окунев, непосредственно возглавлявший этот налёт, он что, тоже ушёл от ответственности?
– С ним ещё чуднее получилось. Его вывели как героя, лично пытавшегося остановить бандитов и пострадавшего от их рук, и даже хотели представить к правительственной награде. До серьёзной награды дело не дошло, но Почётную грамоту ему вручили.