Я злился, плакал, носился по пещере и выл, пока, наконец, не лишился сил и не свалился у подножия глыбы, готовый заснуть и больше не просыпаться никогда.
Трудно сказать сколько времени я провёл в таком положении. Но, наверное, уже сквозь забытье я вновь увидел свет. Странный свет, который сопровождал шум, похожий на чей-то голос. Очень хорошо знакомый мне голос, хотя я не понял, откуда так хорошо знаю его.
– Адам! – позвал голос, после чего из этого света вышло существо.
Внешне оно походило на брата, но им точно не являлось. Стоя прямо на двух ногах, на меня смотрело светящимися глазами удивительное создание.
Оно словно являлось продолжением света. Или, если можно так сказать, свет держал его за голову в той части, где прежде был проломлен затылок, отчего казалось, что над головой происходило свечение.
Такое же свечение озаряло всю пещеру. Оно уходило куда-то дальше, за плавучие своды пещеры, где интуитивно угадывалось нечто совершенно иное. И это иное, словно сквозь невидимую призму, тянулось к голове существа, реагировало на него и отвечало ему.
Картина была столь пугающе невероятной, что я заскулил.
Персона посмотрела на меня, но как-то странно. Как смотрят слепые щенки, улавливающие чужое присутствие скорее по запаху. Можно сказать, что он скорее знал, что я здесь, чем видел.
Движения его были плавными, и сам он словно парил в воздухе, будто пришёл из другого пространства.
И все же я почему-то был абсолютно уверен, что это мой брат.
– Адам, – поправил меня он тем самым до боли знакомым голосом, – Я – Адам.
Произнеся это, он приблизился и погладил меня по голове.
Я снова заскулил и невольно стал пятиться от него назад. Наверное, в ужасе.
– Адам – это я, – снова сказало существо, словно через силу, признав за собою и это имя, и этот голос.
Оно встало, распрямилось и развело руки в стороны.
Свет отозвался на это действие как щенок, которому предлагают поиграть. Вспышки то здесь, то там завели ускоряющийся танец световых пятен, которые складывались в отдельные причудливые видения.
Видения были разные, по большей части странные, не поддающиеся ни описанию, ни осмыслению. Свет в них становился то ярче, то тусклее, но при этом все время был исключительной природы. Сиятельной природы другого измерения, которая не поддается никакой логике. Тем паче, о какой вообще логике может говорить такое существо как я, да ещё и находящееся в столь прискорбном положении?
– Это Сияние, – сказало существо по имени Адам.
Голос его звучал неправдоподобно, как если бы вдруг солнце вместе со способностью светить и согревать получило дар речи.
Он опустил руки и сел рядом со мной на камень. Мягкая волна света шлейфом опустилась вслед за ним. Я понемногу осмелел, поднял голову и лизнул его руку. Мне показалось, что Адам улыбнулся,