Дневник Джессики. Виталий Белицкий

а о нас и знать никто не знал, будто нас смыло той волной, как и не было на свете. Что тут говорить, если и родители Мии не знали в принципе о ее существовании. Тогда как они встретили меня? Я сделал вывод, что все-таки эта действительность и есть сон. В моей реальности люди не улыбаются солнышку и травке. Они ходят на работу, получают копейки и идут с работы, чему тут улыбаться? И это меня огорчило. Я надеялся, что то, что было – сон, все живы, здоровы. А оказалось, что я иду в собственном сне и мой воспаленный мозг, дабы не перекипеть совсем, выдумал эту псевдореальность.

      Видимо, надолго его не хватило, потому что, идя по оживленной улице я понял, что ничего не слышу. Тишина. Вот проехал грузовой автомобиль, тишина. Девочка разбила кружку в кафе – тишина. Тишина. Кап. Кап. Кап.

      Я слышал их снова, эти капельки. Было сухо и солнечно, пока солнце куда-то не исчезло, а небо буквально не начало рваться на части, как мешок или пакет, или что-то еще. Но оно рвалось на куски буквально, а из этих надрывов мегатоннами на этот солнечный выдуманный городок падала вода, такая же, как там, зеленоватая, а в глубине иссиня-черная. Падала она вечность, хотя на самом деле пару секунд. Может, семь. Я успел лишь снова оцепенеть и прочувствовать на себе весь этот апокалиптический ужас. Это было красиво. И снова темно. Нет ничего. Просто черный цвет. Тишина.

      Кап. Кап. Кап.

      ГЛАВА II

      БЕЛЫЙ КРОЛИК

      «Печальные годы юности нетленной

      Проходят маршем прямо по мне…»

(с) Дж. Майерс

      «Я помню Уоквент очень плохо, чаще мне он просто снится. Брат помнил его лучше, но в одном мы согласны с ним точно – это отвратительное место, которое портит всем жизнь, то ли люди такие там, то ли место гнилое, по-настоящему гнилое. Хуже было только в Саннерсе, но было там что-то детское, что-то без ложки дегтя, что-то хорошее и беззаботное. До определенного момента.

      А еще я помню Мию Бронсон. У них с Питером был домик на дереве, который они все лето строили, но меня никогда туда не пускали. Однажды, пока они были оба в школе, я туда залезла в тайне ото всех. Ничего интересного, кроме какой-то книжки и всякой всячины, больше, конечно, детский мусор. Однако, там была закладка. Я не помню автора, не помню название, но одна фраза запомнилась мне на всю жизнь, она была подчеркнута синим карандашом брата, а вот закладка была девчачья. Фраза была такой: «В день, когда миру придет конец, вспомни, как он зарождался»».

      «Я все чаще вижу прошлое глазами брата, и меня это очень тревожит. А был ли этот брат на самом деле? Я же не могла прожить две жизни? Может, мне и правда не стоит никуда выходить из этого места? Наверное, таких тут и держат…»

(с) Джессика Майерс

      Начало есть у всего. У всего самого великого и самого омерзительного всегда есть своё начало. Не у всех оно бывает великим или