Да и сам Лёшек, сможет ли она на него положиться? Насколько его хватит? Они ведь не двое подростков, они уже сложившиеся взрослые люди. Каким он будет мужем и отцом для маленькой девочки? Эле казалось, что она вязнет в собственных мыслях, тонет в них, как в болоте. Она осторожно высвободила из-под покрывала руку. Кольцо, подаренное Лёшеком, всё ещё сверкало на пальце. «Надо снять до того, как приземлимся», – но ей так не хотелось. Эля поднесла кольцо к губам и поцеловала прохладный твёрдый камень, лизнула языком, как вчера в ресторане. Почему-то от этого стало легче – Лёшек прав, раз решила, надо делать. Они опять нашли друг друга, а остальное приложится.
Различить в толпе встречавших высокую мощную фигуру отца было не трудно. Эля хотела, как всегда, броситься ему на шею, но он, избегая нежностей, нагнулся и взял ручку её чемодана. Сразу стало ясно, что что-то не так – хотя отец никогда напрямую не высказывал своих претензий, Эля знала его слишком хорошо. Папино неодобрение выражалось в молчании, будто дочь была недостойна его разговора. Поэтому пока он сосредоточенно вёл машину по кольцевой, она попыталась завести беседу.
– Как мама себя чувствует?
– Сама знаешь, как всегда, стараюсь её не волновать, – пауза и многозначительный взгляд.
– Как Оля? Она у вас?
– Оленька – просто лучик солнца! Напоминает мне тебя маленькой. Такая ласковая девочка. Приходила из школы к нам, обедала, уроки делала, книжки читала, а потом вечером Гена её забирал. Сейчас они на речку купаться уехали.
– Всё хорошо, значит?
Отец молчал.
– Папа, я уже не ребёнок, скажи мне по-нормальному, в чём дело? Что случилось?
– Не ребёнок, говоришь? Да, выросла, только ничуть не поумнела. Ты ведь Юрьева видела? Не отнекивайся, я уверен, что видела. Сама небось ему позвонила. После всего, что он с тобой сделал! Я ведь знал, что нельзя тебе было туда ехать! Как чувствовал недоброе!
– Папа, ты уж слишком! Ты всегда был против Лёшека! Мне он нравится.
– Что там может нравиться? Моя дочь, умница, отличница, связалась с этим… Ты из-за него чуть диплом не завалила! А как я тогда перед милиционером унижался! Ты рядом с ним ровно свою голову теряешь, а у этого отброса головы не было и нет! Сына оставил, с собственной матерью, как чужой, на четвёртой жене, не считая любовниц! И ты опять к нему в эту грязь лезешь! Эвелина, я хочу, чтобы ты образумилась. Погуляла пару дней, молодостью тряхнула, и всё. Ни в коем случае Гене ничего не рассказывай, жизнь свою не ломай.
– Папа, я не знаю, как ты всё это про Лёшека знаешь, только он обещал измениться. Я люблю его, а он —меня!
– У вас и тогда была любовь! Была и сплыла, ты что, всё позабыла? Думаешь, я не знаю, из-за чего ты дёру дала? Как он тебя обидел, предал? Ты ему это