Ее отличал необычный характер. Но это тоже становилось ясно не сразу. Смесь девичьего упрямства, – это я уже успел подметить, – которое выражалось не столько в манере говорить о себе, последовательно, с дистанцией, сколько в необычной кротости, близкой к фатализму, как мне чудилось, который нет-нет да заволакивал неподвластной дымкой ее вопросительные глаза. Пьянящий, непонятный, но без толики чувства вины – ее взгляд иногда всасывал в себя, призывал к молчанию. Что можно сказать, когда видишь огромный и непонятный мир другого человека?
Уже миновав Лувр и почти всю территорию Тюильри, мы посидели на скамейке напротив пышной ивы, в том месте, где это дерево, одиноко росшее на выступе променада, обреченно склоняется над самой водой, и кто-то непременно сидит у его подножия, с книгой или, как мы вчера, с какой-нибудь авоськой, в которой припрятаны вино и сандвичи.
С Элен было спокойно, как-то тихо, безмолвно. Говорить не хотелось. Редкое чувство. Кажется, впервые в жизни мне совсем не хотелось ни думать, ни говорить о себе. Какую бы тему мы ни затрагивали, помимо того, о чем заговаривала сама Элен, всё казалось мне запутанным, лишним, грубоватым. Мой жизненный опыт казался в сравнении никчемным, каким-то бесполезным.
Элен достала из рюкзака бутылку с водой и вдруг спросила меня, не начал ли я писать. Я чуть было не пустился в объяснения. Не кривил ли я душой? Не всё так просто и со мной, подумал я в тот момент. Своими светлыми глазами она вроде бы извинялась за свой вопрос. Но опять без малейшего чувства вины. Не сказав ничего внятного, я сменил тему, стал расспрашивать о Коле, ее брате.
Как раз вечером они должны были встретиться в Латинском квартале. В каком-то кафе, которое облюбовали для встреч в городе. От того места, где брат работал, шла прямая ветка метро…
В тот день, позднее, мне предстояло увидеть и брата Элен воочию. Это был не мужчина, а юноша, такое первое впечатление он производил. Высокий, худощавый и, как сестра, необычайно сероглазый, немного лохматый, в модных джинсовых обносках, походивших, правда, больше на спецовку. К тому же уставший, немного взмыленный – словом, только что с работы.
В кафе рядом с бульваром Сен-Мишель, куда мы втроем потихоньку забрели, оказалось шумно. Мы расположились за дальним столиком, но музыка не давала говорить и там.
Официант ушел с нашим заказом. Мы с Элен попросили кофе. Коля – какао в большой чашке. Он вдохновенно глазел по сторонам и улыбался. Брат и сестра обменивались понимающими взглядами. И до меня вдруг дошло, что они встретились, наверное, не просто так, им нужно было о чем-то поговорить. Не мешал ли я им? Понимание друг друга с полуслова, бессловесная преданность, что-то однозначно доброе в отношениях, свежее, – я давно не видел таких простых и искренних отношений между родственниками. И это казалось вдвойне