– …Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя… – врывался хор.
– …Помилуй, Боже… Милостью Твоей… Молимся об упокоении…
Закончили петь, и батюшка спросил:
– Где будете прощаться? Здесь или у могилы?
Ему ответили: и здесь и там.
Вытянулась вереница к усопшему.
Мать застыла над сыном, не в силах оторвать от него глаз.
Вдова держалась с сынишкой в стороне…
Подходили и останавливались родные…
Застывали сослуживцы…
Майор лежал, закрыв глаза, словно сам с собой беседовал. И никто не мог проникнуть в тайну его неслышного разговора. Можно было только догадываться о его мыслях. О женушке с сынком… Маме, отце… Донбассе, который спасал… Чечне, где воевал… Друзьях-товарищах… Скитаниях по гарнизонам… О дворе, где бегал мальчишкой… Или той девочке, которую впервые в жизни осмелился дернуть за косичку…
И какие мысли обуревали каждого, тоже оставалось загадкой. Сколько раз в эти минуты прозвучало имя майора: «Андрей… Андрей…»
Наступившую тишину прерывали разве что всхлипы и шипение свечей.
Вот мужчины в белых рубашках подхватили гроб, и он поплыл из храма на улицу, где его поглотил черный лимузин.
Кладбище разделила асфальтовая полоса. Катафалк тихо-тихо проехал до ее середины. Снова рядом вытянулся караул из курсантов. Протяжно зазвучала траурная музыка. И теперь – процессия: впереди курсант нес крест, а за ним брат майора – подушечку с медалями, а рядом майор, привезший Андрея, нес его портрет.
А за ними гроб несли курсанты. Военные никому не доверили последние метры пути пронести офицера.
Люди шли следом, проходя между оград, читая на памятниках знакомые, а большей частью незнакомые фамилии, и каждый думал о своем. И об Андрее…
Несли венки…
Замыкал процессию оркестр.
Майора ждал небольшой участок земли, где ему предстояло упокоиться навечно.
Вот процессия остановилась, гроб лег на подставки…
Траурная музыка оборвалась…
Мать и отец Андрея встали у гроба. Люди встали по дорожке и уголкам между оград. Снова тишину то и дело прерывали рыдания.
Отец опустился перед гробом на колени и положил голову на его кромку, что-то говорил. По обрывкам фраз становилось понятно, что он военный, и сын пошел по военной линии, и вот – отец-военный жив, а сын – погиб…
В каком-то замешательстве толпились люди, в замешательстве от обуреваемых каждого чувств, порывов что-то высказать. Может, даже спросить.
Солнце припекало, и слабый ветерок колыхал ветви.
Вперед вышел подполковник-военком, снял фуражку:
– …Мы собрались, чтобы почтить память настоящего Героя нашей Родины – майора Вакулина. Он был и отцом, и мужем, и сыном, –