То, что я чувствовала, все больше противоречило тому, как я должна была себя вести. С одной стороны, я чувствовала себя оскорбленной, с другой – я была гостьей стоявшего передо мной уважаемого человека и испытывала глубокое чувство к тому, кто сейчас все еще спал в своей постели. Я решила ответить сердечно, но так, чтобы было ясно, чего я жду.
– Это было бы чудесно. Но могу я надеяться на то, что увижу Уинстона в большом зале точно в час?
Санни посмотрел мне в глаза, и в его взгляде мне почудилось одобрение.
– Могу вам это обещать, – ответил он, подкрепив свои слова энергичным кивком.
Когда я спустилась по большой мраморной лестнице рядом с большим залом в одну минуту второго, Уинстон уже ждал меня. На лице его было то сконфуженное выражение, которого следовало ожидать несколько часов назад. Подойдя к нему, я выпрямилась во все свои пять футов семь дюймов, оказавшись чуточку выше Уинстона. Я хотела, чтобы он понял, что я ожидаю от него уважения и предупредительности.
Он взял мои руки в свои со словами:
– Чувствую, я всегда буду извиняться перед вами.
– Иногда вы извиняетесь, когда нет необходимости, – ответила я, надеясь, что он понял по тому, как я подчеркнула слово иногда, что сейчас не тот случай.
– Да, мое поведение требует наказания, – наполовину заявил, наполовину попросил он.
– Да, – сказала я, и сделала паузу перед моим приговором. – Но я прощаю вас. – Он громко облегченно вздохнул.
– Пойдемте в сады?
Я улыбнулась, показывая, что инцидент исчерпан, и мы направились к задней части дворца и вышли из неприметной двери, выходящей на покатый холм. Он держал меня под локоть, и мы вступили в золотой свет летнего полудня. Пока мы двигались по холму к четко проложенной дорожке, Уинстон немного рассказал о создании дворца Бленхейм и о земле, на которой он был возведен и которая была пожалована королевой Анной первому герцогу Мальборо в 1704 году за победу над французами.
– Семейное предание говорит, что по приглашению четвертого герцога Мальборо в 1763 году ландшафтный архитектор Капабилити Браун[17] подписал контракт по устройству парка Бленхейм, полностью уверенный, что на проект уйдет всего пара лет. Он задержался на десять лет.
– Капабилити? Ничего себе имя.
– Бедняга. Его настоящее имя было Ланселот, хотя я не вижу, чем Капабилити лучше.
Я от души рассмеялась. Нелли и Билл часто называли такой мой смех гоготом. Мать ненавидела мой смех и часто заставляла меня сдерживаться на людях. Но Уинстон рассмеялся вместе со мной, и я ощутила, что ему и правда нравится мой отнюдь не утонченный смех.
Он продолжает.
– Когда бедный Капабилити закончил, – мы опять захихикали при упоминании этого имени, и снова, взяв себя в руки, Уинстон продолжал, – он посадил тысячи деревьев, устроив настоящий лес,