– Кстати, поздравляю тебя с новой выдающейся фамилией, – с издевательской интонацией снова обратился Иван Феликсович к Элеоноре. – Тухленкова Элеонора Николаевна. Звучит-то как победоносно! Вижу твою фотографию на доске почета за многочисленные перевыполнения производственных планов во дворе огромного завода. Скажи, пожалуйста, как он тебя уговорил, – Иван Феликсович коротко кивнул на Сергея. – после трех-то лет брака? Долго же ты держалась. Однако, все стены рано или поздно рушатся. Твоя тоже рассыпалась на части, и не соберешь.
– Можешь ту фотокарточку над вашей с Верой кроватью повесить вместо иконы, – осклабившись, парировала Элеонора. – Счастья вам принесет много, только молиться не забывай.
Светлана, чья красота была сосредоточена исключительно ниже спины, всегда одевалась так, чтобы подчеркнуть выпуклость этой части своего тела. В целом, гордиться ей особо было нечем, так как лицом она обладала достаточно заурядным, в серых глазах тлели отблески похоти, но какой-то глупой. Большой нос ей шел, огромный рот как свежий выстрел зиял ярко накрашенными губами, что по любому поводу расползались в полуулыбке, и еще она могла похвастаться длинным языком. Жертвой последнего едва не стал Иван Феликсович, как-то раз решивший проверить на прочность супружеские узы Сергея и Светланы.
Полгода назад они случайно встретились в центре города на втором этаже стилизованного под книжный магазин ресторана, куда Иван Феликсович забежал на обед после встречи с клиентом. Начав с намеков, Иван Феликсович почти прямо раскрыл перед Светланой свое желание и, как ему показалось, получил одобрение. Они даже договорились встретиться в один из ближайших вечеров, но этого не случилось по причине занятости кого-то из них. Позже, Иван Феликсович мысленно благодарил судьбу за это: выяснилось, что он приударил за девушкой, которая могла поделиться интимными обстоятельствами своей жизни с друзьями и знакомыми. Понял свою ошибку Иван Феликсович совсем скоро, когда во время очередных посиделок у Григория чудом обратил в шутку упоминание Светланы о их с Иваном Феликсовичем несостоявшейся связи. Выпито, надо признать, в тот поздний час было предостаточно, но заплетающуюся речь все расслышали, хотя в другие дни никто об этом не упоминал. Иван Феликсович вспыхнул от подобной подлости, которая мерзким скрипом невидимого кинжала врезалась в его нутро. Он был готов задушить пьяную и внезапно ставшую ненавистной бабу, только бы заставить ее замолчать. Сергей же, во все время словесного фехтования, молча сидел, потупив взор, и лишь судорога порой пробегала по лбу обрываясь где-то в районе века.
Ольга, хоть и была не трезвее остальных, мастерски перевела беседу в другое русло, а Вера только исподлобья бросила резкий как нашатырь взгляд на мужа и промолчала.
Позже, когда представился случай остаться наедине, она тихо процедила ему на ухо: «Никогда и ни при каких обстоятельствах, не связывайся с глупой бабой! Дура как кислота выжигает все вокруг