Ночью Ивана Феликсовича мучал сон. Он получил задание: закрывать своим телом детей от пуль и штыков во время перехода через высокий холм, туда, где было безопасно. Однако, чем больше он старался, тем больше их гибло. Маленькие свинцово-стальные кусочки били поразительно прицельно. При этом сам он оказывался неуязвимым, продолжая бегать от одного ребенка к другому. Во сне все логично, поэтому его не удивляла его живучесть, но от каждой смерти ребенка он вздрагивал и хрипел. Проснулся он, уже когда рыжие лучи ласково пощипывали его беспокойные веки. Вера давно ушла на работу. Он бросил взгляд на часы и выпрыгнул из кровати. Скоро должна прийти Соня, и он со всем этим покончит, вернется к прежней жизни без тревоги и опасения за свой счастливый брак с Верой.
Глава 4
– Вообще-то, в том, что произошло, виновата твоя жена, – лукавая усмешка стремительной мышкой пробежала по губам Сони.
Они лежали рядом, ее голова покоилась на бицепсе Ивана Федоровича. Смятое одеяло волнами плескалось где-то в районе ног; подушки, не выдержав боя, гигантскими пельменями белели на полу. Мягкий предзакатный свет струился по обнаженным и обездвиженным от приятной усталости телам.
– Что ты хочешь этим сказать, мой юный психолог? – брови Ивана Феликсовича устремились к переносице, словно пытаясь ее перекусить. Он встрепенулся, высвободил руку, его взгляд врезался в серые мишени ее глаз.
– Если б она не рекламировала тебя в пятницу, ничего не было бы. Ты ведь идеальный муж, если ты об этом не знал. С таким как ты, я почти цитирую, жизнь проносится счастливо, но, к сожалению, быстро, – она засмеялась, нависнув над Иваном Феликсовичем, и ее волосы закрыли ему пол-лица. – Маленькая дурочка стала жертвой кампании по продвижению, но, похоже, вытащила призовой купон.
Иван Феликсович ничего не ответил. Он задумался над словами девушки-подростка. Вера не скрывала, что счастлива в браке, и все знали, что у нее лучший в мире муж. Она так искренне считала. Но кто мог подумать, что это может у других женщин вызвать интерес к ее мужчине? Выходило, Вера сама привела Соню в их дом? Сам Иван Феликсович редко рассказывал, даже лучшему другу, как он себя чувствует в роли женатого человека. Выкладывать очевидные вещи было не в его стиле. Он наверняка знал, что Вера любит его сильнее, чем он ее: двое не могут любить одинаково. И в этом, как он предполагал, крылась одна из причин их бездетности. Вера не хотела любить кого-нибудь еще. Ее сердце было до краев заполнено заботой о муже, которую со стороны можно было принять за гипертрофированную форму контроля, – ей было дело до всего, что и как происходило в жизни любимого человека. Как он себя чувствует, что случилось за день, что он съел за обедом, стиль одежды на каждый день – все это давно стало предметом ее ежедневного внимания. На любую боль Ивана Феликсовича, физическую или душевную, она моментально отзывалась, словно чувствительная лютня, тронутая всего лишь папиллярными узорами музыканта.