Мама заметила, что несчастный ужин всем кроме Нене в тягость. Она принесла поднос с бокалами шампанского. Оно хранилось для того чтобы отметить пятнадцатилетие[3] одной из ее дочерей то есть мое или Бетины, но мама так и не откупорила бутылку потому что оно того не стоило ведь хронологический возраст не считается если не влечет за собой ежечасное и ежедневное возрастание интеллекта.
Мы вернулись за стол. Бетина уснула в своем кресле и храпела. Как же противно, как ужасно, как кто-то настолько противный и ужасный может существовать, горб буйвола, пахнет мокрыми тряпками. Бедная…
Выпьем за мир, – сказала Нене желая показаться умной. И продолжила рассказывать как она переживает из-за своего развалившегося брака потому что отсутствие сексуального просвещения заставляет ее чувствовать вину и иногда она скучает по Санчо, так звали ее бывшего.
Нене ждала вопросов, но никто их не задавал, и тогда она рассказала что первую ночь, и она покраснела, провела бегая от влюбленного супруга по дому и саду и союз не был осуществлен и он ушел. Слинял.
Она снова наполнила бокал шампанским а уши слушателей объяснением что она девственница и замужем, ни сеньорита, ни сеньора, никто и ее убежище это живопись.
Какой была моя тетя Нене
Она жила уцепившись за юбку своей мамы которая также была мамой моей мамы и таким образом моей бабушкой и бабушкой Бетины. Бабушкины юбки были похожи на сутану священника и ботинки были похожи на мужские ботинки, а волосы она собирала в черный пучок потому что у нее не было седины так как ее мать была индианкой а индейцы не седеют, наверное, потому что не думают. У мамы тоже не было седины хотя она думала.
Нене научилась играть на гитаре по слуху, и когда играла повязывала волосы бело-голубой[4] лентой и ненавидела гринго[5]. Мысли у меня разбегаются когда я пытаюсь описать ее, лезут группами и такие глупые, но следует признать, что она весьма интересный персонаж.
Ей нравилось заводить женихов и целоваться так словно она хотела съесть их губы, и у нее было наверное восемьсот женихов но она хранила свою девственность и даже избегала супружеского ложа, будь оно светским или освященным церковью.
В начале тридцатых в Нене влюбился плотник-итальянец. Какой же он был славный… Высокий, светловолосый всегда чистый и надушенный. Он приходил к дверям бабушкиного домика который не особенно отличался от других и не много стоил. Но так как никто в этой семье не работал им приходилось довольствоваться тем, что им давал дядя Тито который работал в газете.
Тетя Нене хвалилась поцелуями, которыми они друг друга оделяли. Но другого они ничего не делали потому что она хотела до замужества