Жесть. Сборник хоррор рассказов. Любовь Левшинова

Как копыто, размером с регбийный мяч, сквозь хрустящий короткий писк умяло детское тело в щель между дверьми лифта. Как потек фарш под ногами в шахту, как двери не закрылись из-за препятствия в виде маленькой головы. Два копыта превратились в табун, выпрыгивая чечетку на останках ребенка, пока в кабине не осталось лишь несколько мышц и разводы крови. Андрей успел подумать, что он не хотел бы прерывать ужин с Лилей допросами полиции в ее же подъезде. Поэтому наблюдал, как его собственный язык удлинился и расширился, покрылся шершавыми сосочками, как у кошки, а ему даже не пришлось наклоняться, чтобы кончик достал до пола. Наблюдать, как язык, словно швабра, слизывает с пыльного пола кабины лифта кровь ребенка, чувствовать на языке кислое железо и вяжущую, словно хурму, грязь из-под чужих сапог.

      Чувствовать все это. И наслаждаться телом Лили под ним.

      Андрей думал, это можно было назвать тройничком. Демон не думал – старательно прятал клыки, чтобы не располосовать нежную кожу бедер, пахнущую заварным кремом.

      Так и провели ночь – один в сладостном помутнении и соревнованиях по внутренней борьбе. Другой в предвкушении и удовлетворении чувства собственничества, а третья в трепетном беспамятстве и абсолютно новом для нее чувстве влюбленности.

      Наутро он готовит ей крепкий ароматный кофе, предварительно выкинув три разбитые в спорах с самим собой чашки, и целует в уголок губ, когда Лилия убегает на работу.

      Вечером Андрей отменяет свидание: накопившееся смятение выплескивается особенно кроваво – наутро все газеты пестрят заголовками о новом серийном убийце психопате, что буквально, без преувеличений, размазывает людей по стенам и забирает некоторые части тел.

      Хранятся они, как в старом мультфильме, в самом надежном месте.

      Некрасов только надеется, что его не запрягут писать про это – иначе Аббадон захлебнется от хохота над гадкой иронией.

      Гнев

      Едва перевалило за полночь, а кажется, дело движется к рассвету – темное небо грязно серого цвета медленно выцветает и становится выше. А если долго смотреть на облака, забываешь, как дышать.

      Они сидят на террасе кафе после ночного сеанса какого-то ужастика и молчат. Некрасов удивлялся поначалу, почему Лил не требует объяснений его ночным прогулкам – она будто его понимает без слов, видит больше.

      – Черт, ручка кончилась, – ворчит Андрей, разгадывая кроссворд на листке под блюдами, разложенных на каждом из столов. – Дашь свою?

      Лиля протягивает ему письменный предмет, гладит по руке и увлеченно пускает пузыри в сок, дуя в трубочку.