Они разговорились и договорились встретиться на выходных на открытии инсталляции стиля гранж.
Некрасов только хмурился, затыкая голос в собственной голове, который только и делал, что облизывался и ухмылялся, подбивая хозяина обладать целиком и полностью этой наивной девчушкой. Понимал, что в глазах Лили он видит мира больше, чем за окном.
Торг
Она держит его под руку, прогуливаясь в парке Горького, по-ребячески пинает носком сапожек кучи с сухими листьями, заставляя те разлетаться в разные стороны. Они дышат мокрым октябрем, друг другом, и надеждой на будущее.
Андрей замечает, как она трепещет в его присутствии, будто чувствует, что они не одни, но списывает это на ее тонко чувствующую натуру, реагирующую на любой шорох. Она благосклонно не комментирует резкие смены его настроения – только гладит по щеке и шепчет милые глупости на ухо, заставляя их обоих превращаться в довольного кота, урчащего под мягкими руками хозяйки.
– Я тебя вижу, – шипит демон голосом Андрея, а она заливается румянцем, считая это романтичным. Да и кто может подумать, что во время свидания в парке тебе будут говорить, что хотят съесть в буквальном смысле?..
Некрасов понимает, что ему следовало бы иметь свой ад для гнева и свой ад для гордости. Маленький ад для ласки и нижний мир для насилия – целый набор преисподней. Но она смеется над нерасторопным голубем и ее улыбка вспарывает его, как консервный нож банку. Один звук ее шагов сводит его с ума и заставляет задержаться в этом мире, не присваивая пока владения Люцифера. Голубя раздавливает ботинком, когда она отворачивается.
Они гуляют по парку, разговаривают, кормят уток в пруду: Андрей находится в приторном сне за полчаса до рассвета. И кажется, что тут, вот именно тут, у них, прекрасных, живых, побитых и неправильных – все было, есть и будет хорошо.
Вина
– Мы не можем быть вместе, – выдавливает из себя Некрасов, облокачиваясь на дверной косяк.
Он пьян в хламину, не давал о себе знать три дня – давил в себе чувства, спорил с демоном, душил в себе Аббадона. – Мы слишком разные, просто не подходим друг другу.
Он не хочет портить Лиле жизнь, не хочет ее невзначай разорвать на кусочки в приступе ярости, как час назад таксиста, который не хотел затыкаться. Не хочет также увидеть ее оторванную голову у себя в руках, не хочет слышать хруст позвоночника и отрывающейся кожи, не хочет заливать джинсы спинномозговой жидкостью. Не хочет бояться за ее жизнь, если она наскучит демону.
Она только улыбается будто бы своим мыслям, притягивает его к себе за ворот рубашки. Смотрит понимающе, совсем не так, как