– Правильно, – его подбородок заострился.
– Выходит, что, владея таким информационным носителем в контролируемом тираже, мы могли бы быть уверены, что обладаем железными гарантиями твоей управляемости, лояльности и дружбы. Так-с?
– Ну да! – уныло пробурчал он.
– Вот ты сам ответил на вопрос о наших гарантиях. Итак, мне нужна запись на пленке – и твой голос, и изображение – чего-то такого низменного, омерзительного, что тебя может тотально скомпрометировать в глазах всей российской общественности. Тогда, как говорится, мы будем держать тебя за яйца и сможем инвестировать в тебя капитал. Иначе ничего не получится. Никто рисковать не станет. Президент в России очень опасная должность для обычного гражданина. С этим мнением ты, надеюсь, согласен. Газеты пестрят наездами на предпринимателей разного калибра – от олигархов до середнячков.
Николаев не отвечал. Казалось, он лишился воли.
Я упрямо смотрел в его глаза. Они потеряли прежний блеск, затуманились; губы обвисли, подбородок опустился под узел галстука, капли влаги застряли на ресницах. По всему чувствовалось, кандидат на высший пост полностью потерял себя.
Я ждал этого и про себя хохотал над его растерянным видом. «И это беспомощное существо – венец природы? Кто эту чушь утверждает? Кто отстаивает этот постулат? Ха-ха-ха. Передо мной биологическая масса! Тьфу!» Я начал разжигать свое воображение. А оно уже рисовало картины самой низменной потехи.
– У вас есть что-то конкретное? – наконец выдавил он вполголоса, а затем откашлялся.
– Уже сказано, – ответил я, – перед камерой и микрофоном ты должен скомпрометировать себя самым постыдным образом. Сотвори что-то такое, от чего все россияне отшатнулись бы как от чумы. Как от холеры! Чтобы в случае обнародования этой пленки ты потерял бы и власть, и авторитет мгновенно. Чтобы у тебя не было никаких шансов на политическое будущее. Да! Но я ничего не требую. Это ты ставишь вопрос о спонсорстве своей избирательной кампании. Не забывай – половина страны мечтает о президентстве. Главное место в Кремле снится десяткам миллионов наших соотечественников. Но лишь единицы способны финансировать такую гигантскую избирательную кампанию. Оплачивать ее с уверенностью в успехе! Думай! Я хочу, чтобы ты сам предложил сюжеты, в момент уничтожающие твою личность, твой статус россиянина номер 1. Кстати, торопись. Я не могу долго ждать. Бизнес не терпит неопределенности.
– А можно этот вопрос решить как-нибудь иначе? – робко взмолился он.
– На голый крючок рыба не клюет, – заявил я без тени сомнения в голосе.
Тут у него стал такой жалкий, такой мизерный вид! Я еле сдерживал себя, чтобы не рассмеяться ему прямо в лицо. «Дай ему власть, как он преобразится, скольких людей погубит, оскорбит. Ну и сволочь же ты, Николаев. Чувствую, на все пойдешь ради власти и денег!»
– Говори! – потребовал я. Надежда услышать что-то самое невероятное не покидала