ему сложенный листок бумаги.

      – Подружка Троя Кёртиса.

      – Полагаю, я не удивлен.

      – Я тоже, но хотелось бы лучшего. Для всех них.

      Через несколько секунд мы проезжаем ворота, и глаз камеры бесшумно разворачивается, чтобы проследить за нами. Я думаю о Кэмерон в ее комнате, планирующей увернуться от этого глаза. О девушке с тайной внутри, цепляющейся за надежду, никому не высказанную, нигде не записанную.

      – Что ты думаешь о Дрю Хейге? – спрашиваю я. – Расскажи мне о нем.

      – Ему было девятнадцать, когда его обвинили в изнасиловании. Второй год колледжа. Заявил, что это было недоразумение и что девушка была пьяна. Не знаю как, но его родители спустили дело на тормозах. Не сомневаюсь, им это дорого обошлось.

      – А сколько было девушке?

      – Шестнадцать.

      – И они замяли дело?.. Давай-ка поговорим с ним на этой неделе. Напа в это время года очень хорош.

      Уилл улыбается.

      – Согласен.

      – Не знаю, причастен ли Дрю, но Кэмерон как-то в этом замешана. В таких случаях не бывает черного и белого. Иногда жертвы разыскивают насильников с той же интенсивностью, с которой насильники преследуют их.

      – О чем ты говоришь?

      Я ныряю в омут и рассказываю ему об окне в комнате Кэмерон. О том, что, возможно, хищник – кем бы он ни был – готовил ее, манипулировал ею. Что он мог играть на ее уязвимости.

      – Самое липкое насилие, Уилл, часто бывает поразительно интимным. Они выстраивают отношения, доверие. Они выжидают.