В поместье барона фон Штакельберг Карл знакомится с Йоханной Калкау, дочерью лесничего из Гренцхофа. Йоханне в то время было чуть больше 20 лет от роду. На мызе Абия она служила помощницей повивальной бабки и впоследствии приобрела профессию акушерки. Есть основания полагать, что Йоханна появилась в поместье Абия раньше Карла Лилиенфельдта. Сейчас уже невозможно установить детали жизни Карла и Йоханны, но 30 января 1855 года они были обвенчаны по лютеранскому обряду в приходской церкви святой Анны поселка Халишт (ныне – Халлисте), а менее чем через два месяца после заключения брака Йоханна родила первенца, нареченного Гуго Рейнгольд Вольдемар Лилиенфельдт. Обстоятельства брака молодого лесничего и подручной акушерки выглядят весьма странными и даже загадочными. Свою версию этих событий я приведу несколько позже.
Крещение Гуго состоялось в той же приходской церкви в Халишт. В число восприемников первым был включен барон Роман фон Штакельберг, но обряд крещения был проведен in absentia (в отсутствии) барона. Через год у Иоханны и Карла рождается второй сын – Юлиус. При крещении второго сына Лилиенфельдтов барон Штакельберг уже присутствует лично. Как протекала дальнейшая совместная жизнь молодых супругов Лилиенфельдт в поместье Абия нам не известно. Имеется только одна запись в метрической книге Халиштского прихода о том, что «20 января 1857 года Йоханна и Карл Лилиенфельд были свидетелями (восприемниками) при крещении Хильды Йоханны Аделаиды Якоби». По всей вероятности семья Лилиенфельдт не позднее осени 1857 года покидает мызу Абия. Местом рождения их третьего ребенка – дочери Марии Карловны Лилиенфельдт записана Рига (1858 год). Также известно, что уже к 1866 г. Йоханна овдовела (Карлу на момент смерти должно было быть не более 36 лет, а самой Йоханне 33 года). По семейному преданию, использованному Робертом Штильмарком в его романе «Горсть света», Карл Лилиенфельдт сложил голову на государевой лесной службе, подстреленный «при исполнении» лифляндскими (эстонскими) браконьерами. «Лесные братья-разбойники» с давних пор не упускали удобных случаев посчитаться с представителями господствующей в тех краях германской нации. Факт гибели нашего предка Карла Лилиенфельдта от рук браконьеров вроде бы должен был стать причиной для стойкой семейной нелюбви к туземному населению как к потомкам этих разбойников. Однако среди тех представителей семейного клана Лилиенфельдт, которых мы с братом застали ещё живыми, такой «нелюбви» мы не наблюдали. Звукосочетания «Эстляндия, Курляндия и Лифляндия» трепетно звучали в их устах, как звучало имя Израиль для изгнанных с родины евреев или Палестина для несущих свой крест божьих рыцарей. В сознании рожденных задолго до или вскоре после 1900 года почтенных старушек, какими я их запомнил в детстве, вышеприведенные географические названия конечно никак не связывались с коренным населением (коим оные названия были впоследствии сменены на «новые» – латышские