Ночной пленник. Грушенька Светлова

За окном было темно – глаз выколи. Небо еще оставалось светло-серым, солнце не совсем село за горизонт, но в тени деревьев уже царила ночь, да и фонарей что-то нигде не было видно. Теперь они двигались по какой-то узкой проселочной дороге, по-видимому, старой и заброшенной, потому что джип подскакивал на каждой кочке и раскачивался из стороны в сторону из-за ям, ухабов и выбоин в асфальте. Справа тянулась кованная решетка какого-то забора, но за ней не было никаких построек, дорожек или иных признаков цивилизации, только черный лес. Когда они наконец добрались до облезлых покосившихся ворот, и джип повернул в их сторону, озарив светом фар выведенную ржавыми буквами надпись, Марьяна прочла: «Аврора». Ассоциации и догадка пришли мгновенно – это был заброшенный пионерский лагерь.

      Водитель открыл окно, махнул рукой и крикнул: «Свои!» Откуда ни возьмись появившийся у ворот мужик снял засов и по очереди развел скрипучие створки, между которых здоровенный Рейнджровер еле протиснулся. Теперь Марьяна разглядела покосившуюся полусгнившую деревянную постройку справа: скорее всего, некий пропускной пункт, но изрядно пострадавший от времени. Рядом с ним был припаркован еще один джип и два мотоцикла. Там же толклись, покуривая, их владельцы. Господи, куда она попала?! Марьяна облизала губы и попыталась вспомнить какую-нибудь молитву, хотя верующей не была. Когда-то в детстве мама научила ее нескольким, но сколько бы она ни молилась тогда за здоровье сестры, это не помогало. В результате пришло разочарование и злость. Верить в жестокое божество, допускающее все эти муки и кошмары, совершенно расхотелось. Но сейчас ей просто нужно было чем-то занять мозг, чтобы не сойти с ума от обуявшего ужаса.

      – Да не дрейфь ты… – едва слышно шепнул ей толстый, чуть тронув за рукав на плече. – Все будет путем.

      Марьяна прикрыла глаза и выдохнула, но тут же снова начала нервно вглядываться в медленно проплывающие за окнами виды. Поросшая жухлой травой дорога, когда-то заасфальтированная, вела в глубь территории по одичавшему лесу. Валежник, непроходимые заросли кустов, облупившиеся гипсовые скульптуры пионеров, полуразрушенные корпуса лагеря с черными провалами окон, как беззубые рты в ужасе кричащих стариков, а еще кучи мусора, строительного и бытового, в беспорядке разбросанного практически везде, до чего доставал глаз. Все это рисовало в голове дикие сцены насилия, унижения и жестокости, скрытые от посторонних глаз и потому безнаказанные.

      – П-пожалуйста, не трогайте меня… Отпустите… Я никогда больше ничего не украду… – снова заскулила Марьяна едва слышно.

      – Рот закрой, – коротко рявкнул Паук, давая понять, что терпение у него не железное.

      Девушка хотела было еще что-то сказать, умолять, убеждать, доказывать, но автомобиль вдруг выехал на освещенную светом многих фар площадку и остановился. Когда-то она, видимо, служила местом общего сбора пионеров на торжественную линейку. На нее выходили фасады нескольких больших кирпичных корпусов, сейчас представляющих из себя облезлые, расписанные граффити, поросшие