– Могу и описать, и описать, – согласился армянин, обыграв ударения в нужном слове. Но когда преподаватель ударил ему указкой по руке, Армен указал на Кашину и Масевич, что стояли от него по обе стороны: – Палстиныч, разные, это значит одна правая, другая левая.
– Точно! – воскликнул Юлик, гладя ногу Станевич.
– Штейнберг, ты не наглей, – преподаватель дотянулся указкой и до конькобежца: – а рассказывай нам про анатомические составные.
Юлик сглотнул слюну и вытер лоб.
– Палстиныч, а можно я буду описывать конечности Станевич. У меня от вида ног Ячека улетучился весь словарный запас, – попросил он.
– Давай! – махнул Лысков, недовольный, что опять забуксовали на уроке из-за ерунды. -Только учти, что нас интересуют исключительно кости, мышцы и суставы, а не то, что Ира бреет ноги или мажет их кремом, который вкусно пахнет.
Станевич, подумав, грациозно выставила только одну ногу.
– Берцовая кость, – прошептал конькобежец, прикасаясь к фигуристке, словно протирал дорогую статуэтку. Дойдя от колена до трусиков, парень передёрнулся.
– Штейнберг, не тяни время, не поставлю зачёт, – прикрикнул Лысков и тут же объявил, что ему нужно выйти. Глядя преподавателю вслед, Бубина кинула Станевич свою олимпийку и пробасила:
– Прикройся. Тоже мне анатомия – задницы мерить.
2
Сложнейшая программа сплетала мозги первокурсников в клубок, но постепенно ребята привыкали к нагрузкам. Учить после занятий приходилось каждый день, и самыми сложными теперь казались общая философия и История КПСС. Даже анатомия, со множеством названий, которые требовалось запомнить, проскакивала незаметно. Даже биохимия, с её не произносимо длинными названиями молекул, была удобоваримее. Конечно, многое зависело от преподавателя. Павла Константиновича студенты не боялись и были благодарны, что на первом занятии с трупом Лысков с пониманием отнёсся к проблемам некоторых. Серик не мог разрезать ткани когда-то жившего человека. Верующая в бога Симона боялась грешить. Новичок Володя Толстый оказался чувствительным к формалину. Тошноту в Лаборатории испытывали многие. Кашина, зайдя в класс и увидев голого и изрезанного мертвеца, которого давно все звали «Борюсиком», сморщила нос и подошла к нему на цыпочках.
– А он у вас свежий или вы уже десять лет над ним тут опыты ставите? ‒спросила высотница. Тут же Шумкин предположил, что есть Борюсика не стоит. Штейнберг предложил посмотреть на зубы умершего. Реваншным стал ответ Маршал. Раскладывая свои вещи на столе и не торопясь приближаться к трупу, Таня прогудела:
– Палстиныч, я надеюсь, ваш экспонат был москвич; а то с иногородними наша Кашина никаких дел иметь не хочет.
После этого Лыскову пришлось успокаивать расплакавшуюся высотницу.
Кроме анатомии, ребятам понравились уроки по биомеханике. Бражник, с его странным юмором,