И от Королевы Улья помощи тоже ждать не приходилось. Ее мысли сиюминутны, привязаны не к синапсам, а к филотам, и релятивистские эффекты скорости света не сказываются на них. За каждую минуту времени Эндера Королева успевала прожить шестнадцать часов – разница слишком велика, чтобы сохранилась хоть какая-то возможность общения. Если бы Королева не пряталась в коконе, то распоряжалась бы тысячами подданных, жукеры выполняли бы свою работу, транслируя свои чувства и знания в огромный резервуар ее памяти. Но сейчас у Королевы была только память, и, проведя восемь дней в заключении, Эндер начал понимать ее страстное желание освободиться.
К концу восьмого дня Эндер уже довольно прилично говорил по-португальски. Ему уже не требовалось переводить в уме фразу сначала на испанский, а уж потом на бразильский диалект. И еще он мечтал о человеческом обществе и был готов даже обсуждать вопросы религии с кальвинистом, лишь бы получить в собеседники кого-нибудь поумнее проклятого компьютера.
Корабль совершил переход. В какую-то неопределенную минуту скорость корабля относительно остальной Вселенной изменилась. Вернее, теория гласила, что все происходит как раз наоборот: изменяется скорость движения Вселенной, тогда как корабль пребывает в состоянии покоя. Проверить теорию было невозможно, ибо не существовало точки отсчета, с которой ученые могли бы наблюдать феномен. Наука располагала только догадками, и никто толком не понимал, как работает филотический эффект. Ансибль открыли по чистой случайности, а с ним и принцип одновременности, и переход. Принцип неясен, но работает.
В иллюминаторах корабля снова появились звезды. Переход завершен, и пассажиры корабля могут видеть внешние источники света. Когда-нибудь ученые узнают, почему для перехода нужно так мало энергии. Эндер не сомневался, что где-то далеко за эту кажущуюся легкость платят страшную цену. Ему приснилось однажды, что каждый раз, когда корабль совершает переход, в небе гаснет звезда. Джейн уверяла его, что это не так, но он-то знал, что бо́льшая часть звезд не видна человеку, исчезни завтра хоть триллион – мы не заметим разницы. Еще тысячи лет будем смотреть на фотоны, посланные уже мертвой звездой. К тому времени, как мы поймем, что Галактика гибнет, будет уже поздно что-либо предпринимать.
– Развлекаешься параноидальными фантазиями? – спросила Джейн.
– Ты же не можешь читать мысли.
– Ты начинаешь беспокоиться о судьбе Вселенной под конец каждого перелета. Верный признак того, что тебя укачало.
– Ты сообщила властям Лузитании, что я прибыл? Таможне…
– Это очень маленькая колония. Никакой таможни, никаких документов. Здесь почти