– Какой ужас! – Я всплеснул руками. – Должно быть, вы при этом смотрели на Нину Пэрлман.
Воздав должное супу, они в один присест расправились с пирожками. Что касается светской беседы и развлечения гостей, то они прекрасно обходились без меня, разве что пару раз мне пришлось ввернуть несколько словечек. Я порадовался, что Вульф удрал и избежал душевной травмы, которую неизбежно получил бы, увидев, как все, за исключением Элинор Грубер и Хелен Трой, обращаются с утятиной. Бедняги так наелись, что не отрезали и клали в рот по кусочку, а, за исключением двоих, вяло ковырялись в тарелках. Я понаблюдал за ними и понял, что, если не принять срочных мер, дело может кончиться плохо. Я возвысил голос, стараясь привлечь внимание:
– Дорогие дамы! Я хочу с вами посоветоваться. У нас…
– Речь, речь! – пропищала Клэр Бэркхардт.
– Это она и есть, дурочка! – пояснил чей-то голос.
– У нас демократия, – сказал я. – Насильно запихивать в вас ничего не будут, даже приготовленный Фрицем салат. Как ваш хозяин и отнюдь не тайный воздыхатель, я хочу, чтобы вы получили удовольствие от нашего вечера и, уходя, говорили: «Арчи Гудвин – парень что надо, на него можно положиться. Мы были полностью в его власти, а он дал нам возможность сказать „да“ или „нет“».
– Да! – выкрикнула Бланш Дьюк.
– Благодарю вас, – учтиво склонил я голову. – Я хотел спросить, кто из вас хочет отведать салата? Если хотите, то Фриц будет счастлив обслужить вас. Если нет… Итак, да или нет?
Я насчитал шесть или семь «нет».
– Вы по-прежнему согласны, мисс Дьюк?
– Что вы, конечно нет. Я не поняла, что вы имеете в виду салат.
– Что ж, значит, салату не повезло. А вот по поводу миндального пломбира мы голосовать не будем. Попробуйте хотя бы на язычок. – Я повернулся к Фрицу, стоявшему чуть сзади: – Извини, старина, так уж вышло.
– Да, сэр. – Он принялся собирать тарелки с нераспробованными утятами, одним из его коронных блюд. Я не стал выражать ему сочувствия, поскольку я его предупреждал. У меня было куда больше возможностей, чем у него, познакомиться с гастрономическими вкусами американок. Вот в обществе гурманов утята, бесспорно, стали бы сенсацией.
Горечь пилюли Фрицу чуть-чуть подсластила реакция наших перекормленных лакомок на миндальный пломбир. Хмель возымел свое действие, и некоторые из них пренебрегли правилами хорошего тона, принявшись за мороженое, пока Фриц еще не обслужил остальных. Порция Лисс воскликнула:
– Боже мой! Просто божественно! А как вам, миссис Адамс?
– Не знаю, Порция. Мне еще не положили. – Но несколько минут спустя она все же признала, хотя и довольно сдержанно: – И впрямь вкусно. Просто замечательно.
Остальные