Рассветы здесь долгие. Он скоро придёт, она знала это. Ничего, можно и подождать.
Блики восходящей звезды тонули в глубине кувшина.
Запах сушёных звёзд
Запах сушёной гвоздики. Россыпь звёздочек полетела на стол, пакетик лениво завалился на левый бок. В вазочке смесь из цедры – горько-кислые нотки добавляются к общему воспоминанию. Да, точно. Они пекли лимонный пирог с гвоздикой.
Маша сердито вытерла нос, измазав все щёки в муке. Кто же знал, что песочное тесто сделать так сложно? Да оно ещё никак и раскатываться не хочет – комки сплошные. Может, она не так его замешала? Да нет, всё вроде по рецепту.
Сзади знакомый шорох. Тряпичные домашние тапочки с резинкой, пришитой сзади. Да, это уже была привычка – даже если тапочки были с задником, бабушка всегда на него наступала пяткой и прижимала так, что он потом отлетал. Приходилось пришивать резинку – всегда белую, чтоб видно было.
Тряпичные зелёные тапочки со сложным рисунком – как на коврах персидских шейхов – медленно идут по светлому линолеуму, дверь, выкрашенная белым, с фигурным стеклом в сеточку открывается.
– Марька! (Бабушка звала её так). Ну чего такое? – зычный, но мягкий голос разлетался по всей кухне, явно напоминая – кто в этом доме хозяйка. – Что с тестом там? А? Чего вымазалась, как пирожок?
Бабушка берёт фартук, вытирает ей лицо, проверяет корж. Не удался – придётся исправлять.
***
Табуретка, с повязанным поверх сидения льняным платком, чуть скрипит и шатается – одна ножка короче других. Бывало – перевернёшь этот не-стул, сядешь в середину и представляешь, что ты в самолёте. Заиграешься и не заметишь, как случайно отвернул все ножки. А потом – быстрее обратно привинчивай, пока не заметили – и не вспомнишь сразу откуда какая. А если поймают?
На плиту торжественно поставлен казан – кипящее масло ждёт своего часа. Точнее, мелких кусочков другого теста, которые ждут рядом. Потом масло сменит мёд – и сладкая нотка ворвётся в эту мелодию детства. Тебе семь лет, ты – Марька, сидишь на кухне у бабушки, своей любимой бабушки, и она учит тебя готовить, как учила её её бабушка и так далее, и так далее…
Лимонный пирог поспевает в духовке, бабушка ловко подхватывает звёздочку гвоздики и внимательно мнёт её корешок.
– Марька, смотри, – она подносит пряность ближе. – Видишь?
– Чего, бабуль?
– Вот! – на указательном пальце блестит капелька масла. – Свежая, хорошая, такую только в пирог! Хороший выйдет! Возьми–ка!
– Чего?
– Возьми, говорю! Вот, хорошо. А теперь делай как я!
Её тогда это немного поразило. Бабушка неторопливо жевала черенок от сушёной звёздочки. Марька с полминуты недоверчиво смотрела, а потом надкусила гвоздику. Свежесть наполнила её – и напомнила о любимой жвачке.
Бабушка, не глядя на любимую внучку, смотрела в окно, сквозь белое кружево тюля и полупрозрачные занавески с цветами. Вопрос «Зачем?» так и повис в воздухе,