– Будешь тут беспомощным, когда… – Николай махнул рукой и резко повернулся к окну.
Махурин со спины измерил взглядом так хорошо знакомую фигуру друга, нахмурился и сказал:
– Отчаяние – смертный грех, отрок. Но иногда из него, или за ним, рождается другая жизнь. Отчаяние – самый горький плод на древе познания, но тот, кто не откусил от него ни разу – человек никчемный, пустой, бесталанный человек, а тот, кто откусил слишком много и не отравился насмерть, тот навсегда становится другим. Каким? Не знаю. Но – другим. Это точно.
Не оборачиваясь, Николай ответил. Голос его звучал твердо и отрешенно. Он сказал:
– Удивляюсь – почему ты стал бандитом? Тебе бы в проповедники податься – мог бы целые аудитории на свои проповеди собирать. Всех бы наставил на путь истины и любви. Ладно, пойду я. Подумаю. В одиночестве. Ты в эти дни никуда не уедешь?
– Не уеду. Наверное, не уеду. А ты думай быстрее. Потому что если надумаешь, то мне нужно выправить тебе новые документы. Все остальное у меня и сейчас готово. Нужно всего сорок минут, чтобы стать недоступным ни братве, ни ментам.
Николай немного помолчал, а потом с отчаянием, почти с надрывом, сказал:
– Сань, ну, скажи ты мне: ну, почему именно мне-то так везет?! Почему именно у меня решили отобрать магазин? Почему именно со мной это происходит?
– Сейчас в Приокске это может случиться с любым лохом, с любым предпринимателем. Абсолютно с любым! Разве ты этого еще не понял? И не надо истерить, Коль, надо брать в руки автомат и стрелять. Понимаешь? Силу, а Седов – это большая сила, может оставить только сила. Сила и хитрость.
Николай хмуро выслушал тираду Махурина и, понурившись, сказал:
– Да понял я… Ну, все, Сань, двину-ка я на свои рубежи. Думать.
– Я все-таки настоятельно тебе советую увезти своих, жену и пацана, а уже потом принимать решение. Если все-таки решишь обратиться к ментам, то это, я уверен, не гарантирует тебе нормального решения твоего вопроса. Более того, последствия все равно могут быть для тебя непредсказуемыми. Поверь мне. Лучше их завалить, а самому – свалить. Завалил – и свалил. Я тебе плохого не посоветую. Ты меня знаешь, – сказал Махурин и с прищуром посмотрел на Николая.
Тот усмехнулся.
– Ладно, Сань, посмотрим. Я тебя понял.
– Нет, ты не понял. Седова из СИЗО выпустят через два– три дня после ареста, если он, этот арест, еще и состоится. И у тебя начнутся проблемы. Тебя могут просто замочить.
– Им нужен не я, а мой бизнес, – сказал Николай.
– Твой бизнес может перейти к наследникам. Ты хочешь, чтобы и у них начались проблемы?
– Я