В голове всплыли какие-то обрывочные знания о том, что если умножить время, прошедшее между молнией и громом на 330 – скорость звука в м/с, то можно высчитать примерное расстояние, на котором произошло это ослепительное явление. Еще мозг подбросил информацию о том, что в эпоху деревянных кораблей, обладающих большим удельным сопротивлением корпуса, удар молнии практически всегда заканчивался трагически: корабль либо сгорал, либо разрушался. Зная любовь создателей Утопии к реализму… Я поежился с минуты на минуту, ожидая полета в город джиннов.
Гребанный капитан Джеймс клялся-божился, что в этих широтах не бывает штормов. Я безнадежно схватился за голову. Что делать? Когда система практически принудительно отправила меня в сон, команда уже пела пьяные матросские песни. Я пытался их образумить, но два фактора помешали мне сделать это: все тот же гребанный сон и будоражащее кровь НПС вино. Реализм, мать его, реализм. Неписи уже забыли, что я большой и страшный серый изгой. Тогда-то Джеймс и уверял меня, что немного вина не повредит победителям, а места здесь тихие и спокойные, хватит всего пары-тройки матросов, чтобы справиться с кораблем.
Я попытался встать на ноги: так просто это не получилось. Вот теперь физика игры, очень напоминала реальный мир. Судно накренялось то влево, то вправо. Я практически выполз на палубу, открыв дверь каюты головой: не специально, просто «Сладкая Месть» так неудачно взбрыкнула на волнах, что я почувствовал себя шаром для боулинга, въезжающим в кегли.
– Тьфу, – сплюнул я, почувствовав боль в районе лба, потом добавил: – Мрази.
Если плевок относился к инциденту с дверями, то оскорблял я пиратов. О пленниках никто не позаботился. Со связанными руками и ногами они беспомощно скользили по палубе: то в одну сторону, то в другую. Часть из них уже смыло за борт. Будь я букмекером, то можно было бы организовать ставки на то, кто из них погибнет последним.
Я схватился за канат, протянутый вдоль борта, и побрел к пленным. Среди них с удивлением увидел Филю. Он снова был связан, хотя я хорошо помнил, как освобождал его.
Парень сумел зацепиться за мачту и чувствовал себя в относительной безопасности, если так можно выразиться о человеке, пленённом пиратами, связанном по рукам и ногам и оказавшимся в жестокий шторм на утлом суденышке. Несмотря на это, если была бы ставка на то, что кто-то из команды погибшей «Черепахи» выживет, то я бы рискнул поставить на Филю пару ломаных грошей.
Так, отвлекаться на идиотские мысли больше некогда. Первого же попавшегося на пути пленного я сумел освободить рапирой. Избавил его от веревок и, превозмогая вой ветра, прокричал в заросшее волосами ухо:
– Ползи в каюту!
Он встал, ухватился за ванты, но судно так швыряло на волнах, что матрос плюнул на это дело и решил ползти, как я,