применены к душе. По той простой причине, что пространственное и материальное существует только для восприятия наших внешних чувств, а душу, ни в одном из ее качеств и действий, нельзя ни увидеть, ни потрогать, ни постичь никаким другим внешним чувством. Душа, таким образом, абсолютно бестелесна, и поэтому к ней не может быть применен никакой материальный состав или множественность. Но в том что касается тех качеств и отношений, которые представляет нам наше самосознание, душа есть не что иное, как простота; действительно, если ее величие нисколько не умаляется составной природой такого рода, то величие, в котором она возвышается над всеми другими познаваемыми нами существами, решительно проявляется не в чем ином, как в том, что в своем совершенствовании она представляет несравненно большее богатство элементов и процессов. Психология в своем новом зарождении дала доказательство, что каждое отдельное восприятие и ощущение сформировавшейся души, даже если отбросить все комбинации различных восприятий, т.е. восприятие простого цвета, простого тона и т.д., является, чисто с точки зрения подобного слияния, стократным, а если оно формируется как компонент научного наблюдения, то, возможно, тысячекратным и более чем тысячекратным составным. Эта составная композиция проходит через все развитие духа с такой большой развернутостью и решительностью, что с древнейших времен было невозможно избежать ее констатации. Несмотря на это утверждение абсолютной простоты души, сохранившееся до настоящего времени, психология, в своей собственной непоследовательности (которая была так вынужденно обусловлена природой вещи), также постоянно была занята дезинтеграцией или разрушением психических образований. Особенно это касалось более практических дисциплин, в частности педагогики. Но то, что заявляло о себе в этом направлении, происходило лишь в результате непоследовательности, было лишь своего рода тайной грамотой, а потому могло быть задумано лишь смутно и туманно и продолжало оказывать лишь слабое воздействие.
Если, однако, мы посмотрим определенно и ясно на то, что перед нами на самом деле, то не может быть сомнения в том, что для познания внутренней природы необходимо было пройти более длинный ряд комбинаций, без всякого сопоставления, чем для любой другой естественной науки; и это, бесспорно, следует считать одной из главных причин того, что, несмотря на (как мы увидим в дальнейшем) такие чрезвычайно благоприятные условия для рассуждений в некоторых других областях, подлинно научное образование было получено позже для познания духовной природы, чем для большинства наук, относящихся к материальной природе.
II. Трудности, характерные для познания внешней природы.
Согласно общепринятому мнению, знание внешней природы во всех отношениях более благоприятствует решению своей задачи, чем знание внутренней природы. Для более глубокого мыслителя очевидно
