Внезапно тишину разорвал противный голос Ботаника:
– От операции.
Я мигом отнял взгляд от шрама и перевел его на встающего с пола лекаря. Мне вполне легко удалось выговорить, не ощущая никакой боли:
– Спасибо. Ты опять спас меня.
– Ерунда, – устало произнес он, подходя к столу, заставленному разнообразными зельями.
Я только сейчас обратил внимание, что Паша изрядно осунулся и побледнел. Под его глазами висели такие мешки, словно к парню заходил очень щедрый Дед Мороз.
– Ты вообще спал? – сочувственно спросил я, принимая сидячее положение.
– Какой там, – отмахнулся лекарь, читая этикетки на склянках. – Столько раненных было. Я так устал, что скоро с апостолом Петром заговорю.
– Многие погибли? – подавленно спросил я, хмуро глядя в пол.
– Шестеро, – ответил Ботаник. – Остальных удалось выходить. Ты последний остался, а перед тобой, пару часов назад, отсюда утопал на своих двоих Кос.
– Кто именно погиб? – произнес я, тяжело вздыхая. Парень назвал имена, среди которых был Джексон. – А он-то из-за чего умер? Я же помню, как он живой хрипел на земле.
– Ребро пробило легкое – и Джексон захлебнулся кровью, – сообщил лекарь, уныло глядя в окно. – В деревне осталось тридцать четыре человека. Спартак отменил все вылазки в лес и вызвал подмогу.
– Надо бы заглянуть к нему, – пробормотал я, ища взглядом одежду. На одном из стульев лежала горка моих домашних шмоток. – Паша, а мое обмундирование не выдержало потрясений?
– Ага, – кивнул он лохматой головой. – А вот броня вся в норме. Я отнес ее в наш домик.
– Ну, хоть так, – надтреснуто выдохнул я и принялся одеваться. Тело отлично слушалось меня, словно оно никогда не было тяжело ранено. Ботаник, действительно, большой молодец.
Он в этот момент взял со стола какое-то зелье с кроваво-красной жидкостью, подошел ко мне и протянул склянку со словами:
– Пей каждые два часа по два глотка.
– Хорошо, – послушно сказал я, взяв зелье, а потом уточнил: – Какие-то ограничения на ближайшие дни есть?
– Ну-у-у, – задумчиво протянул Паша, а затем его губы тронула слабая улыбка и он обронил: – Я бы советовал воздержаться от сексуальной активности.
– Хах, – непроизвольно вырвалось у меня изо рта. – Вот это подстава! Я-то как раз к бабам иду. А если серьезно, то спасибо тебе, Павел, еще раз. Без тебя потерь было бы гораздо больше.
– Я здесь за этим и нахожусь, – бросил парень, отведя печальный взгляд. Кажется, он себя за что-то корил. Наверное, каждый хороший лекарь всегда считает, что он мог бы спасти больше человек – и эта мысль не дает ему покоя, вгрызаясь под кожу и заставляя снова и снова анализировать свои действия, пытаясь понять, где можно было сработать лучше и быстрее. Я прекрасно осознавал это, поэтому подбадривающе похлопал Ботаника по плечу и вышел из дома, еще раз поблагодарив его.
На улице погодка стояла довольно-таки мерзкая: тяжелые мрачные тучи полностью скрывали небо и вот-вот грозились разродиться настоящим дождем, а пока только посылали на землю мелкие, едва видимые, холодные капли. Я с отвращением передернул плечами. В такую погоду тянет напиться: все серое, хмурое, неприветливое, склизкое от водяной пленки. Дома бы сидеть, водку хлыстать, а не по улицам шастать, но со Спартаком переговорить надо.
Я спустился с крыльца и потопал по двору, чавкая раскисшей землей под ногами. Калитка протяжно заскрипела, когда я открыл ее и вышел на улицу. Деревня будто вымерла. Вокруг никого не оказалось. Мой взгляд устремился к поваленной башне. Уцелевшую во время падения часть уже начали разбирать – новую ставить будут. Без четвертой башни обороноспособность деревни резко падает. Пока же ее отчасти заменял спасший меня ЗРПК. Он стоял возле того места, из которого раньше росла погибшая башня.
Неожиданно мне на нос упала крупная капля дождя. Где-то вдалеке над лесом сверкнула молния. Я ускорил шаг, а потом и вовсе помчался к дому старосты. Землю наконец-то начали хлыстать мощные струи воды. Я едва успел забежать в предбанник, лишь немного вымочив одежду и забрызгав грязью штаны.
Тут, как это водится, обитал на стуле все тот же боец, которого я уже не раз видел. Он попросил меня подождать –