– Год помните?
– Девяносто девятый.
– И где же это он загорел?
– То-то и оно, – сказала женщина. – Я спросила, а он отвечает: это с лета у меня такой загар. А чтобы с лета до декабря такой загар сохранился – так не бывает. Я больше не расспрашиваю. Понятно, секретничает. Взрослая жизнь. Он уже не со мной. Он с президентом.
Горецкий впился взглядом в её лицо. Она заметила это, пожала плечами:
– Это я знала. Ваня сам однажды мне сказал такое «Я работаю на президента».
– «На президента»? Или «с президентом»?
– «На президента».
– А что он имел ввиду?
– То и имел, – сказала женщина. – Вы ведь сами в курсе.
– У нас служба немножко разная была, – сообщил Горецкий. – И я про Ваню многое не знаю. Я вам уже говорил.
– Он ничего мне больше не сказал. Но я поняла, что он на самом верху там где-то.
– Фамилии он какие-нибудь называл?
– Нет.
– Фотографии привозил?
– Да.
– Интересно было бы взглянуть, – сказал Горецкий и у него сладко заныло в груди. – Вспомнить друга своего.
Женщина сняла с полки фотоальбом. Иллюстрированная история жизни Вани Алтынова. Маленький грудничок. Вот ему уже несколько месяцев. Передвигается на четвереньках, ходить ещё не может. Вот он уже пошёл, папа и мама поддерживают его, чтобы не упал. Марию Николаевну трудно узнать в этой женщине. Что делают с людьми годы и беды! Карапуз с игрушечной машиной. На море. На скамье. С велосипедом. С каждой фотографией становится всё старше. Вспышка фотоаппарата раз за разом выхватывает из череды дней одного и того же человека, фиксируя, как он меняется со временем. Выпускной утренник в детском саду. Школа. Год за годом. С одноклассниками и без. И уже не появляется мужчина, поддерживающий крохотного Ваню. В классе. На экзамене. При вручении аттестата. Солдат. Уже взгляд не мальчика, но мужа. А потом временной провал, и сразу – фотография Алтынова в форме старшего лейтенанта милиции. Точно такую же Горецкий видел в материалах уголовного дела, по которому проходил Иванов Виталий Сергеевич. Этого человека Иванов якобы убил.
– Странно, – сказал Горецкий. – Почему форма милицейская? Разве Ваня служил в милиции?
– Нет, не служил. Сказал, что у товарища одолжил. Поозорничал, в общем.
– Эту фотографию он вам привёз?
– Да.
– Когда?
– Незадолго …
Мария Николаевна судорожно вздохнула. Значит, больше фотографий не было.
– А остальные фотографии? – спросил Горецкий. – Тут вот он солдат. Тут вот уже офицер, пускай даже форма на нём чужая. Но ведь разница между фотографиями – несколько лет. Неужто не фотографировался?
– Может, и фотографировался. Но у меня ничего нет.
– И не было?
– И не было.
– А когда вы последний раз его видели?
– В девяносто девятом году. В феврале.
– Он один приезжал?
– Один.
– Побыл, уехал … И больше не объявлялся?
– Нет.
– И не звонил?
– Звонил.
– Когда?
И